Наши дети в безопасности? Дурацкий вопрос по сегодняшним временам. Следственный комитет дает внятный ответ на подобные вопросы. Тут, что называется, без комментариев. Но может быть, в школе дети в безопасности? Хотелось бы надеяться. Однако что-то не дает успокоиться.
Как в анекдоте про Штирлица, в котором ничего не выдавало советского разведчика на улицах Берлина, ни звезда Героя Советского Союза, ни автомат ППШ, и волочащийся следом парашют… Так и тут, что-то все-таки тревожит.
Например, история о сборе данных о месте проживания и регистрации детей. Или другая, не менее странная ситуаций. В школе №17 подмосковного Королева в феврале детей сняли с урока русского языка и раздали бумаги с вопросами, от которых, прямо скажем, берёт оторопь. У детей требуют ответить на вопросы о том, как они относятся к тому, чтобы «слышать заклятия», «видеть вещие сны», «слышать предсказания о космических катастрофах», а также о том, что «можно напустить порчу» и «общаться с человеком, похожим на мага, экстрасенса». Кроме того, им предлагается подумать о «непонятном, сверхъестественном», которое может помешать достичь желаемого, о том, что «могут сглазить» и даже о том, что «неосторожным поступком можно навлечь гнев потусторонних сил». Это прекрасный тест, действительно восхищающий тем, что должно происходить в голове у его авторов.
Отдельно стоит отметить обращение к детям на «ты» и в повелительном наклонении «прочти», «обведи», «помни». Требуя указать множество данных о себе, включая ФИО и класс, авторы теста скромно умалчивают, кто они и для каких целей им нужны эти данные. Из теста этого вы не поймете. Зато детей сразу настраивают на то, что вопросы могут вызвать у них тревогу, беспокойство и даже страх. Прекрасно. То, что нужно детям в школе. Но стоит задуматься, насколько безобидны цели подобных тестов.
Это не просто сбор суеверий, которые могут владеть нашими детьми. Тест не обезличенный, там требуют указать персональные данные. Для чего, как вы думаете? Что делать с теми, кто по неосторожности обведет не в тех столбиках не те циферки? Их здесь выявляют, и с ними начинают что-то делать. А тут начинаются тревожные вопросы — и не с общением «с человеком, похожим на мага, экстрасенса». Здесь сразу появляется человек, похожий на школьного психолога, а затем и на психиатра.
Как адвокату, мне доводилось защищать мальчика и его маму, которых жестко прессовали в школе, настаивая на переходе в коррекционную. У ребенка действительно были трудности. В начале учебного года в класс пришел школьный психолог и попросил детей нарисовать человека. Мальчик, наивное создание, нарисовал голову на ножках. Этот рисунок получил статус «головоног», и тех, кто нарисует такой, нужно корректировать. Вмешательство адвоката ситуацию разрядило, психологу рекомендовали повысить квалификацию, а классному руководителю сделали замечание за запись в дневнике «ПМПК» (психолого-медико-педагогическая комиссия), которая может вынести вердикт о необходимости коррекции, что может причинить родителям немалый моральный вред). Но мама того мальчика, от греха подальше, перевела его в другую школу.
Что же, будем ли мы претворять в жизнь американский идеал, чтобы каждому был положен адвокат, причем со школы? Для занятости адвокатов это, возможно, неплохо, но для общества это катастрофа. Дорога, начинающаяся с ПМПК и таких тестов, может закончиться психиатрическим диагнозом, приведя в психбольницу, а это на всю жизнь, поскольку психические расстройства у нас считаются неизлечимыми.
А один из самых популярных детских психиатрических диагнозов — СДВГ (синдром дефицита внимания и гиперактивности) — вовсе не требует боязни потусторонних сил. Достаточно, чтобы ребенок не любил долго сидеть на месте, был подвижным и экспрессивным. Этот диагноз уже есть у миллионов детей, в том числе и в западных странах. Если ребенка в американской школе признают имеющим СДВГ, ему прописывают тяжелые препараты. Такие, что у нас они запрещены и находятся в Списке №1, наряду с героином и кокаином. Если американский родитель отказывается давать ребенку такой препарат, нередко у них забирают ребенка и пичкают его этим наркотиком насильно. Это — пресловутая ювенальная юстиция в действии.
Причем начинается этот кошмар с тестов, типа программы TeenScreen. Как и у нас, детей обследуют в школах, и тоже без ведома родителей. Это искусственно созданная проблема, которой не было бы без этих тестов с «головоногами» и «потусторонними силами». Одна моя однокашница считала, что горничная в гостинице, где мы жили в турпоездке, похожа на ведьму и может ее сглазить. Теперь она, кстати, завуч в школе. И мало ли среди нас в школьные годы кто не баловался историями про «гроб на колесиках», проявляющиеся на стенах надписи и прочее? Это проходит. Детство, юность — неустойчивые периоды, особенно если по телевизору показывают «войну экстрасенсов» на полном серьезе.
В сухом остатке у нас простые вещи: сбор персональных данных о детях недопустим без согласия взрослых. Обследование детей незаконно без согласия родителей. Отводя детей в школу, мы вправе рассчитывать, что единственные тесты, которые будут им проводить, будут направлены на проверку успеваемости по предметам школьной программы. И все. В противном случае, вместе с ювенальной юстицией, мы рискуем оказаться на пути, полном «американского образа жизни».
Интересно, могло бы управление образования Королева прокомментировать эту историю? Кто этим занимался — школа по своей инициативе или по указанию органов управления образованием? Или это те самые «потусторонние» силы могут снимать детей с урока русского языка для того, чтобы задавать вопросы, могущие вызвать страх?
