Поэт в России больше, чем поэт, — говорил Евтушенко. Эта фраза стала близка каждому советскому, а затем и постсоветскому человеку, потому что она отразила глубинные чувства русской души. Каждый мог осознать, что это действительно так. Однако Певец ПостСталинской Эры, эпохи Хрущевской Оттепели, не объяснил, почему это происходит. Почему в других странах поэт остается просто поэтом, как водопроводчик — лишь специалистом и не больше. Полицейский выполняет свою работу, не становясь арбитром судьбы. Государственный служащий — это не бог, от которого зависит будущее каждого гражданина. Евтушенко, будучи смелым и талантливым, не решился ответить на вопрос, почему в России поэт больше, чем поэт. Его строки, как в стихотворении «Бабий Яр», не содержат намека на этот вопрос.
К тому же, этот вопрос не поднимался на протяжении нескольких десятилетий, даже несмотря на то, что в школьных учебниках можно встретить знаменитое четверостишие: «Поэт в России — больше, чем поэт. В ней суждено поэтами рождаться, Лишь тем, в ком бродит гордый дух гражданства.» Эти строки лишь создают иллюзию полного ответа на первоначальный вопрос, скрывая саму проблему. Пара вопрос-ответ в человеческой психике тесно взаимосвязаны, подобно структуре ДНК. Разорвать это единство крайне сложно.
В 1965 году Евтушенко не мог писать правду в поэмах. Только благодаря смелости ему удалось опубликовать отдельные строки, ставшие известными по всему миру. После смерти Вождя Народов появилась возможность публиковать хотя бы крупицы правды, что стало значительным шагом вперед. Народ, чуткий как резонатор, выделил эту строчку из общего потока текста, не задумываясь о том, почему только в России поэт обладает таким статусом. Очевидный ответ заключается в том, что поэт в России больше, чем поэт, потому что человек в России меньше, чем человек.
Человек в Российской Империи меньше, чем в других странах, где происходящее можно объяснить разумом. Власть и Церковь всегда пытались контролировать образованное население, а в течение всей истории России страх перед образованностью был значительным. В одной из цивилизованных стран правда меняется в зависимости от времени. Кто был у власти в разные эпохи — великий князь, царь, генсек или президент — их слово стало истиной на этот момент. И, следовательно, народ, который не сопротивляется изменению правды, не может считаться полностью разумным.
Кроме того, в России простота ставится выше образованности и ума, а верность власти — выше профессионализма. Культ невежества, воспитанный на протяжении многих лет, перешел в культ «Простого Советского Человека», а затем в культ Вора после распада Советского Союза. Результатом этого является то, что человек в России должен быть не совсем человеком. Как и демократия не является истинной демократией, честность не достигает подлинной честности.
Проблема заключается в том, что человек, считающийся разумным, в России оказывается меньшим человеком, потому что здесь разум никогда не ценится превыше всего. Знание, логика и ум не являются высшими приоритетами. Понять Россию можно только чувствами — страхом, страданием, восторгом. Если осознать, что в России человек меньше, чем человек, многое становится ясным. Это объясняет, почему граждан, захваченных коммунистами, называли «народной массой» и почему современная власть обращается с народом как с безликой массой.
Обращение к народу как к стаду в России имеет долгую историю. Пушкин в своих строках, которые не включены в школьные учебники, описывал эту реальность. Его строки не относятся ко всем народам, а лишь к народам Российской Империи. Чтобы понять это, достаточно вернуться к первой строфе стихотворения: «Свободы сеятель пустынный, Я вышел рано, до звезды.» Поэт говорит о своей Родине, без права выезда, будучи первым всемирно известным отказником.
Когда великая империя с высокомерием смотрит на народы, она становится меньше, чем человек, потому что теряет человечность. Это парадокс, который в России не вызывает удивления. Глядя на мир, российский гражданин испытывает амбивалентные чувства, как если бы он был и гигантом, и карликом одновременно. Это шизоидная реальность, знакомая лишь русским. Для нас — Свердержавных и Суверенных — это обыденность.
Каждый раз, когда мы слышим фразу «В России человек меньше, чем человек», мы сталкиваемся с парадоксом, который становится нормой. Может быть, это не диагноз, а лозунг, который следует гордо произносить. Понимая, кто мы и что мы, мы должны решать, как нам из этого неравенства выбраться. Надо ли из него выбираться или нет, зависит от нашего выбора.
