Звучит странно? Проверьте сами. С секундомером в руках. А также запаситесь… нет, не продуктами. И не деньгами. Воображением. Представьте себе реальную сцену. Подобные которой не меньше ста раз показывали в сериалах по всем телевизионным каналам. Из Северного Кавказа, из одной из республик (неважно какой: теперь все смешалось в доме Романовых-Джугашвили-Ельциных-Путиных) едет автомобиль со взрывчаткой. Которую предполагают взорвать в Москве. Где именно — выяснится в дальнейшем. Из сообщений по телевизионным каналам. Транслируемых по всему миру и всей стране. Но для сути сюжета – и морали рассказываемой басни-раздумья – разницы никакой нет.
Машину останавливает милиционер (полиционер, конечно). Он останавливает движущийся автотранспорт и спрашивает решительно: «Что везете? Откройте багажник!» Вместо ответа шофер, не раскрывая рта, дает водителю пятьсот долларов. «Откройте багажник!» – строго повторяет полицейский. Вместо ответа водитель – все так же молча – добавляет к пачке еще тысячу долларов. «Откройте багажник!» – с негодованием произносит страж общественного спокойствия и порядка. Вместо ответа водитель добавляет к пачке… неважно сколько: еще тысячу. Десять тысяч. Пятьдесят тысяч долларов. Если кто-нибудь сомневается, что сцена закончится репликой: «Ну ладно, езжай!!» – я обещаю прислать ему пряник. Вопрос только в сумме. Но не в итоге.
К вящему ужасу. Безнадежности. И диагнозу. Можно ли представить что-либо подобное на дорогах Америки или Германии? Немыслимо. Это чисто российская проблема на пути так называемой борьбы с терроризмом. Легкость вербовки. И не кого-нибудь, а того, кто по долгу службы обязан бороться с террором. Но ведь с этого момента милиционер становится соучастником террористов. И акта террора. В самом што ни на есть юридическом смысле этого термина. Когда Басаев в Буденновске захватил больницу, убил множество людей и был поневоле отпущен, на вопрос: “почему вы выбрали маленький город Буденновск?”, террорист номер один ответил честно: «Вообще-то мы в Москву ехали больницу захватывать. Но по пути у нас не хватило денег платить гаишникам.» В следующий раз террористы свой бюджет рассчитали лучше. Доехали до Москвы. После чего был устроен Норд-Ост. И сейчас, несомненно, террористы знают, сколько это стоит. Знают, сколько стоит работа полиции. И на “полдороге” не останавливаются. Опыта поднабрались.
Таким образом, вербовка одного террориста в России занимает ровно столько времени, сколько требуется с того момента, когда полицейский попросит открыть багажник – и до того момента, когда он положит устраивающую его сумму в карман. После чего его по юридическим нормам любой страны можно судить как соучастника преступления. Можно ли рассматривать каждого встреченного на дороге полицейского как потенциального соучастника готовящегося теракта – и участника уже совершенных? Если говорить не только о терактах, а о провозе любых запрещенных грузов – с очень большой вероятностью. Хотя, само собой разумеется, буду бесконечно рад ошибиться. Ведь каждый автоинспектор, который пропустил машину без досмотра за деньги – преступник.
Однако статья и масштаб преступления зависит уже не от полицейского, а от тех, кого он не досмотрел. С точки зрения самого деяния стража общественного спокойствия, действие он производит абсолютно одно и то же: берет за недосмотр и кладет деньги в карман. Одно единственное движение тела: берет и кладет. Мелочь какая – казалось бы. А теперь давайте проследим связь между движением руки одиноко стоящего на дороге мужчины с погонами – и убийством десятков человек через несколько дней. Она не просто прямая. Она сама что ни на есть непосредственная. Словно именно человек в форме дернул взрыватель пояса шахида или шахидки. Только надетый не на себя – вот и вся разница.
Это не картина для фантазера-сюрреалиста. Это развертка событий по времени – как на старых иконах. Горько? Конечно. Страшно? Еще как. Но что делать в такой реальности, от которой не закроешься веками, закрыв на все, что происходит с твоей жизнью, глаза? Что может сделать с такими органами охраны общественного порядка Путин, Медведев, Нургалиев, мистер икс-игрек-зет, любой, кто должен охранять общественную безопасность? Задам вопрос еще более нелицеприятно: что делать с таким народом? Как изменить его самоубийственное – в начале двадцать первого века в буквальном смысле убийственно самоубийственное — самосознание? Не знаю ответа.
