Может ли наш человек быть христианином? Может ли он быть ученым, для которого истина превыше патриотизма? Может ли наш инженер построить нечто такое, что будет недоступно другим? Может ли наш человек быть политиком, для которого благо народа важнее интересов узкой группы? Можно ли ожидать, что наш судья будет вершить правосудие, а не просто суверенное правосудие? И в конечном счете: может ли наш человек быть человеком?
На первый взгляд, эти вопросы могут показаться смешными или глупыми. Как так, наши люди не могут быть христианами, если наши главные фигуры крестятся в Храме Христа Спасителя и появляются на экранах во время религиозных праздников? Как это наш человек может не быть ученым, если наши ученые раскрывают истины, как никто другой в мире? Как наши люди могут не быть человечными, если они прогуливаются с самыми красивыми дамами от Рублевки до Куршавеля, так, как другим и не снилось?
Вы правы, друзья. С нашей точки зрения, мы абсолютно правы. Более того, мы правы всегда и во всем – до тех пор, пока это оценочно совпадает с нами. Тем не менее, давайте не будем отмахиваться от вопросов, которые кажутся неуместными. Позиция, обозначенная в заголовке, не праздная и не бессмысленная.
В Советском Союзе нашими людьми считались верные сыновья Коммунистической партии, бдительные советские граждане, чекисты с «взглядом-рентген» и «чистыми руками и горячим сердцем», охраняющие порядок и удерживающие народ в страхе. Это были доносчики и «советские народные массы», клявшиеся выполнять любое задание партии и правительства. Обязательная ритуальная клятва звучала как «Всегда готов!» – без уточнения, к чему именно.
С распадом Советского Союза, казалось, исчезли и все декларируемые ценности: воинствующее безбожие, бескорыстный труд, недоступные для зарплаты доходы и многое другое. Но что-то всё же осталось: наши суверенные ценности, наша правда и наши люди, которые и далее управляют, принимая в свои ряды только тех, кто готов выполнить любое задание властей.
Хотите во власть – клянитесь быть своими и оставайтесь своими. Только тот, кто может сказать «Я наш!», достоин быть ввергнутым в вертикаль власти. Это требует не только смешения личных и притяжательных местоимений, но и отказа от собственного «Я». В довоенные времена это была ключевая характеристика вида.
Итак, давайте вернемся к вышеперечисленным вопросам. Может ли наш человек быть христианином? Может ли иметь принципы, которые он не может нарушить по приказу? Очевидно, что не только не должен, но и не имеет права иметь подобные принципы. Объявляя себя нашим, человек теряет свою человеческую суть – как говорил Гамлет. Он становится менее человеком, так как обязуется отказаться от всех принципов при поступлении приказа.
Наш человек не может быть человеком, если у него есть какие-либо принципы или идеалы, которые невозможно нарушить. Наши люди – это особая порода, отличающаяся от настоящих людей, как шимпанзе от человека. Они выросли из людей, как прогрессивные породы животных, и продолжают руководить страной, ссылаясь на тех, кто обладает принципами, которые нельзя нарушить. Эти «не наши» представляют собой людей без приставок, которые только по видимости добавляют, в действительности же уменьшают.
Так что могут создать наши люди? Могут ли они построить самолет, который не упадет, или плотину, которая не прорвется? Могут ли они создать хоть что-то действительно человеческое? И, наконец, может ли наш человек быть человеком? Этот вопрос становится особенно актуальным в нашей суверенной эпохе. Как говорится, это вопрос вопросов.