У президента сегодня итоговая пресс-конференция, в ходе которой он отвечает на вопросы журналистов. Вопросов множество, но главный, на мой взгляд, один: что происходит с нашим государством? История с «Роснефтью» может помочь ответить на этот вопрос.
Сначала сообщили, что деньги на покупку «Роснефти» катарцам и условным швейцарцам предоставили российские банки, включая «Газпромбанк». Дальше ситуация становится еще интереснее. Бывший зампред Центробанка предположил, что сделку профинансировал Банк России: с момента объявления о приватизации «Роснефти» долги банков перед регулятором возросли на 240 миллиардов рублей! Таким образом, сделка по продаже 19,5% акций крупнейшей госкомпании оказалась не просто странной, а знаковой.
Системы, подобные нынешней российской, всегда эволюционируют, проходя через несколько стадий. Похоже, что сейчас мы вступаем в стадию, когда надстройка системы начинает обслуживать уже не групповые и корпоративные интересы, а в прямом смысле — частные. Групповые интересы — это, например, интересы военно-промышленного комплекса или крупных сырьевых компаний. Любая живая, работающая система не может не отражать интересы отдельных социальных групп.
Однако неумеренная защита таких интересов может повлечь за собой отрицательные последствия для общества. Общество всегда разнородно, и если оно обозначает свои интересы в политике, то делает это не напрямую, а через объединения. Но когда на роль главной силы в стране выдвигаются конкретные физические лица, это уже тревожный сигнал.
Лица, движимые исключительно личными интересами, могут нанести серьезный вред обществу. Это и коррупция, когда ради кражи копейки затеваются многомиллиардные проекты. Это и странные сделки, в которых даже внешне все неясно, а погружение в детали лишь увеличивает число вопросов без ответов. Это и рискованные внешнеполитические авантюры, предпринимаемые ради личных амбиций.
В этом смысле обстоятельства приватизации пакета «Роснефти» — дурной знак. Безусловно, подобные непрозрачные сделки случались и раньше, но сейчас речь идет о стратегическом активе государства. От его функционирования зависит многое — как в бюджете, так и в жизни страны. С этим нельзя мириться.
Несмотря на неизбежную степень беспринципности в политике, нельзя эту беспринципность возводить в принцип. Наша страна ведет гибридную войну с большей частью мира, и ближневосточный эмират Катар, безусловно, находится по другую сторону фронта. В этих условиях как можно допускать Катарский суверенный фонд к управлению таким важным активом?
Да, власти навязали стране эту войну, и из противостояния необходимо выходить. Но даже если допустить, что сделка с «Роснефтью» — это шаг к выходу (что очень сомнительно), то дверь, как минимум, находится в другом месте. В некоторых моментах был нарушен не только смысл приватизационной сделки, но и сама процедура выполнения формального поручения правительства. Это тоже плохой знак.
Если даже в такой сделке можно пренебречь государственной дисциплиной, то что сказать о тысячах менее значительных сделок? Боюсь, процесс превращения государства из инструмента согласования интересов различных групп в ширму для личных корыстных сделок получил новое подтверждение и новый импульс — это и есть вырождение государства.
Если так дело и пойдет дальше, впереди нас ждут схватки за частные интересы — реальная предпосылка к силовым подковерным мероприятиям на высшем уровне.