Утром 6 декабря на радио «Business FM» обсуждали текущую ситуацию в экономике. Цена на нефть в долларовом эквиваленте немного подросла, достигнув примерно $104 за баррель, однако доллар продолжает снижаться, что говорит о его падении. В рублях цена на нефть уже достигает около 3000 за бочку, что вызывает тревожные предчувствия. Это состояние отражает обеспокоенность стагнацией в глобальной экономике — догадка кажется более чем вероятной.
Переход от индустриальной к инновационной экономике осложняется долгами, накопленными с начала 2000-х годов. Китай находится в сложном положении, покидая модель догоняющего роста, основанную на экспорте, и должен перейти к модели, где рост будет достигаться за счёт повышения благосостояния собственного населения — задача непростая, так как к этому китайцы не привыкли. Ожидать, что все эти изменения произойдут быстро, не стоит.
Это моё видение ситуации требует учитывать так называемые лаги, то есть предполагаемую длительность процессов, формирующихся в мировой и российской экономике. Предположим, что описанная картина верна. Присоединим к этому инновации в информационных технологиях, которые за последние годы сильно изменили жизнь людей. Эти технологии, возможно, когда-то определят целую эпоху, но на данный момент они слабо воздействуют на основные макроэкономические показатели, ведь поток новых продуктов сопровождается снижением цен на них.
Таким образом, мы наблюдаем мир с пессимистичными прогнозами о потенциальных кризисах, снижении темпов роста и трудностях с продовольствием — все это вызвано увеличением численности населения в бедных странах и повышением их доходов. При этом возможности для быстрого улучшения ситуации не наблюдается. Для России проблемы усугубляются ростом производства сланцевой нефти и газа в США, что подрывает наши позиции на рынках топлива.
В итоге, среди граждан царит настроение упадка и уныния. Современная правящая элита, похоже, не в силах изменить ситуацию: призывы к бодрости не вызывают доверия, а указания на вызовы лишь усиливают уныние. На коротких дистанциях, вряд ли удастся быстро восстановить ситуацию.
Тем не менее, если взглянуть на длинные дистанции, ситуация для нас выглядеть не так уж плохо. На коротком горизонте, скажем, в 4–5 лет, экономика достаточно устойчива. Рыночная экономика функционирует, и наши позиции на рынках нефти и газа в этот период вряд ли изменятся. Однако после этого перемены неизбежны и должны быть достаточно радикальными. В будущем мы не сможем опираться на углеводороды в прежних масштабах.
Открытость современной экономики требует размышлений о том, что мы будем экспортировать: лес, металлы, зерно, удобрения? Это все маловато. Достойный товар — это инновации. Но сможем ли мы предложить что-то привлекательное в этой области через 20–30 лет? Неизвестно. Я знаю две вещи. Первое: в принципе, мы можем, но только при учёте серьезных институциональных и культурных изменений в стране. Второе: начинать нужно немедленно, ведь подобные изменения требуют времени. А готовности к ним, увы, не наблюдается.