Новая Россия – молодая страна с историей в 24 года, и это особенно заметно на фоне радикальных перемен, которые произошли за этот период. Мы расстались с иерархической экономикой, и в период реформ и трансформационного кризиса был сформирован, пусть и в самом первоначальном виде, рыночный механизм. Дефолт и девальвация 1998 года стали маркером перехода к следующему этапу – восстановительному росту, главным фактором которого оказался рост цен на нефть.
Однако иные факторы, связанные с укреплением прав собственности и совершенствованием рыночных методов и структур, отошли на второй план, учитывая конфликты между бюрократией и вновь возродившимся предпринимательством. К 2008 году уровень ВВП 1990 года был превышен, но уже в 2012 году стало очевидно, что кризис становится затяжным. По мере того как глобальные кризисные явления охватывали множество стран, в России проявились собственные проблемы, носящие внутренний характер, что усугубляло ситуацию.
На Гайдаровском форуме 2015 года Кеннет Рогофф, известный американский экономист, отметил, что текущий кризис в России схож с теми кризисами, которые переживали развивающиеся страны. Обычно их преодоление занимает 6–8 лет: 3–4 года – спад, после чего экономика вновь начинает расти, хотя на «чудо» рассчитывать не стоит. Тем не менее, страны, успешно выходившие из подобных кризисов, проводили политику открытости экономики, привлекая иностранные инвестиции и увеличивая несырьевой экспорт, что способствовало росту производительности и развитию инноваций.
Максимальное улучшение инвестиционного климата является первоочередным условием для достижения успеха. Препятствия конкуренции и протекционизм, использующиеся как инструменты импортозамещения, создают угрозу «вековой стагнации». Наши уникальные особенности также добавляют проблем. Традиции советского времени, привычка к применению силы и пренебрежение законом – это лишь верхушка айсберга. Об этом необходимо вести отдельный разговор. Нам нужны капитальные перемены и минимальные задержки в их осуществлении.