17 марта сего года состоялся первый разговор о Германии как примере перехода к демократии. При этом выяснили, что Германия, в отличие от других стран, таких как Великобритания, Франция и США, вовсе не является образцом, заслуживающим подражания. Однако её опыт может оказаться для нас ещё более полезным.
Уже говорилось, что накануне Первой мировой войны в германской общественной жизни была популярна идея «особого пути», направленная против опыта Англии и Франции в переходе к демократии. На протяжении всего XIX века, а, возможно, и раньше, немцам было присуще чувство зависти по поводу опережающего развития этих стран. Многие представители немецкой интеллектуальной элиты исповедовали мысль о духовном превосходстве немцев.
Создание Германской империи, мощного государства в центре Европы, продемонстрировало опережающие темпы индустриального развития. Однако раздел колоний обошёл её стороной, и ощущение опоздания не покидало элиту, что содействовало укреплению идеи войны. Первая мировая война началась и была проиграна, а затем дележ мирового достояния проходил без участия Германии и зачастую за её счёт. Вновь идея «особого пути» торжествовала в сознании побеждённого народа.
Её укреплению способствовали позиции в интеллектуальной элите, а также противопоставление немецкого духа западной цивилизации, идеям Просвещения и демократии. Миф «особого пути» играл важную роль в годы Веймарской республики, создавая настроения национальной общности. Хряков в книге «Идеология особого пути в России и Германии» (Москва, «Три квадрата», 2010, стр. 31) описывает распределение взглядов в элите и народе: 1) либералы, которых в 20-30-х годах было немного и с приходом Гитлера почти все эмигрировали; 2) «республиканцы разумом» – малочисленная группа, признававшая Веймарскую республику, но не демократию, являвшаяся «монархистами сердцем»; 3) консерваторы, представлявшие большинство и настроенные крайне реваншистски и националистически.
Веймарская республика, признаваемая первой германской демократией, при таких настроениях стала подготовкой к победе нацизма. В 20-30-х годах стало популярным противопоставление общности (Gemeinschaft) и общества (Gesellschaft). Общность означала единство и согласие людей, тесные личные связи – родство, соседство, дружба. Общество же подразумевало параллельное сосуществование индивидов, связанных формальными отношениями.
Различие между этими понятиями ввёл социолог Фердинанд Тённис ещё в 1887 году, но широкое распространение оно получило после 1918 года благодаря «фронтовой общности» и «солдатскому братству», в противовес рациональным ценностям Запада. Сам Тённис выступал против подобной трактовки, но общность стала волшебным понятием, объединяющим эмоции многих немцев, особенно интеллектуалов Веймарской эпохи.
Вторая мировая война не оставила пространства для трактовки событий в духе необоснованного возложения вины на Германию, что сильно влияло на настроения 20-30-х годов. В 1945 году вина нацизма и Третьего Рейха была очевидной. Либеральные рыночные реформы Людвига Эрхарда принесли успех и поворот настроений в Германии к свободе и демократии. Ощущение успеха стало важным фактором перемен в национальном мировоззрении.
Россия восприняла идею «особого пути» от Германии, но, в отличие от неё, у нас она была более органична, так как сотни лет в России господствовали самодержавие, иерархия и бесправие. Германия давно уже стала частью Европы, в то время как России предстояло ещё пройти этот путь. Однако мы видим, что Германия стала образцовой рыночной и демократической страной. Этот путь для нас не закрыт. До встречи.