С удовольствием погружаюсь в труд нашего современника, питерского историка Евгения Викторовича Анисимова «Императорская Россия» (2012, «Питер»), который недавно был подарен автором. Рекомендую. В книге представлены две параллели, актуальные для нашего беспокойного времени.
Первая касается Никиты Ивановича Панина, екатерининского вельможи, видного дипломата и воспитателя будущего императора Павла I. Анисимов цитирует высказывания людей, знавших Панина: «Добрая натура, огромное тщеславие, необыкновенная неподвижность» – так высказался о нём английский посланник Гаррис. Екатерина II также отмечала: «Панин обязательно умрёт, если куда-нибудь поспешит». Тем не менее, он более десяти лет управлял российской внешней политикой, и его роль воспитателя наследника престола важна, поскольку Панин верил, что Павел воспримет и реализует его либеральные советы. Умирая в 1783 году, Панин оставил своему воспитаннику завещание с надеждой, что тот, став императором, выполнит хоть отчасти его мечту. По словам Анисимова, Панин видел Павла «необыкновенным императором, который ограничил бы свою собственную власть, в корне изменил бы политический строй России и смог бы закончить самодержавие» (Анисимов, 2012, стр. 274).
Панин в своём завещании, названном «Рассуждение о непременных законах», писал: «Государь… не может равным образом ознаменовать ни могущества, ни достоинства своего иначе как постановляя в государстве своём правила непреложные, основанные на благе общем, и которых не смог бы нарушить сам, не престав быть достойным государем» (там же). Я привожу эти строки не случайно, ведь это принцип верховенства права, о котором так много говорят сегодня. Однако нашей власти не мешает принимать законы об «иностранных агентах», которые выглядят позорно, особенно для русскоязычных граждан, лишь за то, что общественная организация участвует в контроле выборов и привлекает зарубежные гранты. Этот закон был поспешно принят парламентом в юридически сомнительной редакции. Какое уж тут верховенство права!
Панин умер в 1783 году, почти 250 лет назад. Его брат, генерал, не осмелился передать завещание ни адресату, ни его матери – императрице, ни опубликовать его. Современные времена, несомненно, более свободные. В XVIII веке верховенство права для русского аристократа оставалось потайной мечтой, заимствованной из сочинений просветителей. Прошло 96 лет после Октябрьской революции, однако верховенство права до сих пор остаётся фигурой речи. Эта проблема актуальна не только для интеллигентских разговоров, но и для экономики, без чего невозможно рассчитывать на её подъём в текущих условиях.
Другой важный эпизод относится к концу царствования Николая I. На заседании Государственного Совета 30 марта 1842 года царь заявил: «Нет сомнения, что крепостное право в нынешнем у нас положении есть зло для всех ощутительное и очевидное; но прикасаться к оному теперь было бы злом, конечно, ещё более гибельным… В настоящую эпоху всякий помысел о сём был бы лишь преступным посягательством на общественное спокойствие и благо государства». Далее он добавил: «Если настоящее положение таково, что не может продолжаться, а решительные меры без общего потрясения невозможны, то необходимо, по крайности, приуготовить средства для постепенного перехода к иному порядку вещей» (Анисимов, 2012, стр. 488).
Первый комитет по крестьянскому вопросу был образован в декабре 1826 года под руководством графа В.П. Кочубея. Были созданы и другие комитеты по тому же вопросу в 1835, 1839, 1840, 1844 и 1848 годах. Ни один из них не представил одобренных рекомендаций. Анисимов цитирует историка Александра Кизеветтера, который отмечает: «Был непрерывный бюрократический «бег на месте». Привлечение к государственной работе живых общественных сил могло бы придать реальное значение преобразовательным попыткам, но такое привлечение не входило в политическую программу николаевского царствования» (там же, с. 488-489).
Николай был убеждён, что главное в государстве – порядок. Его понимание законов чем-то напоминает идеи верховенства права: закон выше любых указаний, включая указания государя. Однако подписание закона оставалось исключительной прерогативой царя. Сравните это с размышлениями Н.И. Панина, который тоже видел государя на вершине власти, но думал о его роли в установлении иного порядка.
После публикации в 1836 году «Философических писем» А. Чаадаева, он стал объектом гонений. Николай I назвал его сумасшедшим и сам писал: «Судьба России печальна, она обречена на гибель, так как не имеет ни вековых традиций культуры, истории, ни мощной религиозной опоры». Он рекомендовал перейти в стране к католицизму. Чаадаев, став прообразом Чацкого, Онегина, Печорина и других «лишних людей» русской жизни николаевской эпохи, оказался в непростой ситуации.
В 1840-х годах начались репрессии властей, наиболее громким стало дело Буташевича-Петрашевского, где велись общественные дискуссии. Пятнадцать из 23 арестованных были осуждены к расстрелу, который в последний момент был заменен каторгой. Среди них оказался и Ф.М. Достоевский (там же, с. 503–505).
В это время менялся облик городов, в частности, Петербурга, где заблистали творения Карла Росси и Огюста Монферрана. Появились рестораны с новыми деликатесами: «гурьевская каша» по имени министра финансов Д.А. Гурьева, бефстроганов и «пожарские котлеты» от Дарьи Пожарской. Однако до 1850 года IX ревизия выявила 11,3 млн. крепостных мужского пола, что составляло 49% от общего числа крестьян. Хотя их положение стремились несколько улучшить, оно оставалось крайне тяжёлым. Анисимов отмечает порку как неотъемлемую часть жизни крестьян, а также право первой ночи. Это была середина XIX века.
Он отмечает: «Неудивительно, что в этих условиях благородная цель труда, как единственного достаточного способа существования и совершенствования своей жизни, исчезала. Обмануть, украсть, навредить, сделать своё дело плохо для крепостного было не постыдным, а наоборот, похвальным делом» (Анисимов, 2012, с. 524). Эти слова очень актуальны и сегодня. Нужны были реформы, не только отмена крепостного права, но и земская (местное самоуправление), судебная, отмена рекрутчины (с переходом на всеобщую воинскую повинность), подушной подати, сохранившихся с петровских времён. Александр II положил начало преобразованиям.
В истории нет идентичных отрезков, каждое время уникально. Тем не менее, описанное время и то, которое мы переживаем сейчас, возникшее как реакция на трудности 90-х, многими явлениями напоминают друг друга. Стоит задуматься.