В московском Еврейском музее и Центре толерантности завершилась выставка «Собибор: победившие смерть», посвященная восстанию узников нацистского лагеря уничтожения, произошедшему в октябре 1943 года. Открытие выставки получилось одновременно торжественным и конфузным. Торжественным, поскольку на мероприятие приехали лидеры двух стран: Владимир Путин и Биньямин Нетаньяху. Конфузным же этот момент стал из-за того, что их гидом выступил раввин Александр Борода, президент Федерации еврейских общин России и директор Еврейского музея.
Все шло довольно гладко, пока Нетаньяху не задал вопрос о числе участников побега и количестве выживших. Ответ Бороды оказался более пространным, чем ожидалось: «Выбежало более 300 человек, затем они разделились на три группы. Одна группа, возглавляемая Печерским, ушла в Белоруссию, и они практически все дожили до конца войны. Вторая группа направилась на Украину и погибла от рук бандеровцев. Третья группа была в Польше, и часть из них была выдана местными жителями немцам, а большинство после войны погибло в погромах». Салтыков-Щедрин мог бы назвать эту историю «Как один раввин двух политиков обманул».
Однако, в действительности, из легендарной «девятки» Печерского, девяти советских военнопленных, которые перешли с ним Западный Буг и оказались в Белоруссии, погибли только трое или четверо, а судьба одного человека остается неизвестной. «Третья группа» вовсе не уходила в Польшу, так как Собибор находился в Польше. Бежавшие евреи прятались, где могли, или воевали в польских партизанских отрядах. Местные жители вели себя по-разному: кто-то спасал, кто-то выдавал, а кто-то убивал на месте. После прихода Красной армии ситуация в Польше оставалась сложной: бывшие узники перемещались, чтобы избежать нападений, и в 1945 году в Люблине местные антисемиты убили одного из руководителей восстания Леона Фельдгендлера. Но «большинство погибло в погромах»?»
К тому же, «второй группы» попросту не существовало. Ни один из бежавших узников Собибора не пошел на Украину. Советские военнопленные сразу начали пробиваться к белорусским партизанам, а польские евреи оставались в Польше. Соответственно, бандеровцы никого не убивали. Это следовало бы подчеркнуть особым образом, так как история о злых бандеровцах, озвученная уважаемым лидером еврейской общины перед руководителями двух государств, быстро распространилась. За последний месяц данный эпизод я слышала от нескольких известных личностей на официальных мероприятиях и в кулуарах. Понимание реальности этого вопроса доступно в основном историкам и тем, кто глубже интересуется темой.
Тем не менее, все сказанное Борода о Украине – это чистейшая фантазия, как бы это охарактеризовал булгаковский Воланд. Однако это только первая сторона конфуза, связанного с выставкой. Фонд Александра Печерского смог собрать в Москве потомков узников Собибора, которые после войны жили в СССР и Израиле. Эти люди, в основном пожилые, приехали в музей, выслушали речи и посмотрели фрагменты фильма «Собибор» (режиссерский дебют Константина Хабенского, исполнившего роль Печерского). Однако выставку, посвященную их родителям, им так и не показали – просто забыли.
Возможно, это даже к лучшему, потому что не исключено, что внук Алексея Вайцена не был бы рад увидеть свою известную фотографию с Печерским с подписью: «А. Печерский с одним из участников восстания (предположительно)». Комизм ситуации в том, что данная фотография была представлена со ссылкой на мемориальный комплекс «Яд ва-Шем», где она описана совершенно правильно.
В целом выставка готовилась в спешке и непрофессионально. Судя по всему, работа сводилась к рассылке запросов в несколько архивов. Из шести небольших стендов один занимал современные фотографии Собибора, другой – рукопись воспоминаний Печерского, почти нечитаемая в музейных условиях. На четырех оставшихся стендах разместили письма, фотографии, документы, подобранные бессистемно. В сопроводительных подписях царила путаница: даты, факты, фамилии – все перепутано. Брат Печерского Борис назван Константином, а дата выхода книги Печерского «Восстание в Собибуровском лагере» указана как 1954 (на самом деле – 1945). Это, возможно, опечатка, однако отсутствие работы по осмыслению экспонируемых материалов является серьезным упущением.
Это тем более поразительно, поскольку в Москве можно было найти нескольких специалистов, например, сотрудников НПЦ «Холокост» или организатора первой выставки о Собиборе С.А. Богданова, которые бы смогли внести порядок в этот хаос. Но, к сожалению, этого не произошло. В итоге научное значение выставки оказалось близким к нулю, а ее просветительская роль, благодаря раввину Бороде, и вовсе измеряется в отрицательных величинах.
P.S. Следует отметить Центральный архив Министерства обороны – его сотрудники предоставили на выставку известные исследователям нашего Фонда, но ранее не экспонировавшиеся материалы: донесения красноармейцев и сотрудников НКВД о Собиборе, составленные летом 1944 года, сразу после освобождения Восточной Польши советскими войсками. Это лишь подчеркивает необходимость более качественной организации выставки.