Пресс-конференция Дмитрия Медведева произвела впечатление тяжелейшее. С одной стороны – невыразительные, размазанные ответы, а с другой – совершенно позорные местечковые вопросы, демонстрирующие полную деградацию профессии. Подобные вопросы задает потемкинский народ на встречах с вождями.
Вполне допускаю, что народу реально по барабану судьба Ходорковского и убийство Магнитского, что фамилия Навальный ему ничего не говорит, а вопросы политического устройства страны ему глубоко безразличны. Но здесь же вопросы задают журналисты! Неужели единственное, что их волнует – успеть засвидетельствовать власти свое почтение?
Такое стыдоба, что главные вопросы по-прежнему озвучивают иностранцы, и каждый раз зал затихает в ожидании, что же будет дальше. Как трусливые школьники перед директором, ожидая выговор. Прямой вопрос о выборах задала журналистка из Якутии, и получила длинный неуклюжий ответ, из которого стало ясно, что выборы нам не светят.
Спасибо Юрию Мацарскому, который успел задать свой простой вопрос про Ходорковского. Поразительно, что, по свидетельству участников, вопросы не согласовывались заранее, и никакого давления на журналистов не оказывалось. Это значит, что всем, кто попал в число говорящих, дали возможность говорить абсолютно бесцензурно!
Что же это такое надо сделать с человеческим сознанием, чтобы так угодливо его разгладить? Конечно, в зале были достойные люди, и были аплодисменты во время вопроса Мацарского, но перст президента их обошел. Случайно это или нет, никто не знает. Думаю, что Евгению Альбац президент в лицо знает, хотя она и не входит в кремлевский пул.
А уж вопросы, которые он сам выбрал, просто неприличны. Кони и олени его интересуют больше, чем люди, а своим главным достижением он считает грузино-осетинскую войну. Но самое главное, что бросилось в глаза: это была речь уходящего человека, человека, ничего не решающего и лишенного волевых устремлений.
С такими речами не начинают предвыборные кампании, а наоборот – завершают политическую карьеру. Может быть, это было прощание? Он смотрел с грустью на безвольное, заискивающее большинство и думал: эх вы, козлы, я мечтал дать вам свободу, а вы превратили ее в скотный двор…
