В годовщину важнейшего политического события последних лет меньше всего хочется писать о Путине. Уже много сказано. Главное, что он, так сказать, перестал шифроваться. Еще год назад я отмечал, что привлечение таких неоднозначных фигур, как Кургинян, Проханов, Дугин и другие, не для выборов, а для поддержания определенной идеологии. Сейчас все понимают, что их идеи близки президенту. Это также объясняет недавний запрет на американское усыновление, что стало первым подобным решением, принятым вопреки мнению МИДа и профильного вице-премьера, высказанному публично. Аналогичная ситуация наблюдается и с законом об иностранных агентах, исполнение которого вызывает затруднения у Минюста. Закон о митингах, в свою очередь, привел к расколу в Конституционном суде. Все это вполне ожидаемо, нам с президентом, скажем так, специфических взглядов, предстоит жить.
Нужно обсудить, почему Путин все еще остается президентом. Ведь чуть больше года назад некоторые предсказывали его бегство, а многие считали, что он будет слабым президентом — слабее, чем на первых двух сроках. Шансов на первое было крайне немного, но на второе они существовали. Однако для этого оппозиция должна была выдвинуть своего кандидата и проявить заинтересованность в борьбе за власть, а не в карнавальных мероприятиях, и в конце концов прекратить брезгливо считать собственных противников быдлом.
Год спустя можно констатировать, что Путин укрепил свои позиции, в то время как оппозиция ослабла. Показателем этого ослабления стали выборы в Конституционный суд оппозиции на фоне региональных выборов октября прошлого года. Из всей белоленточной тусовки только Чирикова пыталась бороться за власть в одном из городов, а на улице собралось лишь 150 тысяч, что в итоге вылилось в кандидатуру мэра Химок.
Не стоит драматизировать ситуацию. Тактика должна измениться. Если год назад можно было рассчитывать на спринт (к сожалению, спринтеры побежали в другую сторону), то сейчас мы должны быть готовы к марафону. Начинать нужно с местного уровня и двигаться к следующим выборам в Госдуму и президента. Это потребует усилий, в отличие от борьбы за лайки в Интернете, но крайне необходимо. И, в целом, неплохо, что появились политические силы, готовые к этому марафону. Конечно, те, кто ушел в спринт, считают этих политиков Кремлевскими наймитами, но это не вызывает особых эмоций.
Согласно их мантрам, если выйдет 150 тысяч, Путин сбежит. Вышло, но не сбежал. Теперь говорят о миллионе, но, скорее всего, он тоже не покинет свой пост. Следовательно, альтернативы марафону не существует, в то время как у спринтеров явно не хватает дыхания.
Еще один важный момент — отсутствие альтернативы Путину. Никто не отвечает на вопрос: «если не Путин, то кто?» Пока это не критично, но следующие президентские выборы уже не за горами. Если упустим и этот шанс, то я не уверен, что доживем до пенсии и увидим какой-либо режим, кроме путинского.
Безусловно, марафон следовало начинать раньше. Но главной политической проблемой было то, что сама по себе политика перестала существовать. Теперь она вновь существует, и это для меня главное достижение прошедших федеральных избирательных кампаний. В ближайшие годы, несмотря на карнавальные выходки, она будет актуальна. Обратите внимание на то, как власть реагирует на карнавалы — она их поддерживает, время от времени выводя на арену казаков, профессиональных матерей с шизофренией и православных активистов. Ее цель — вновь задушить политику, превратив ее в противостояние Милонова с Навальным и Энтео с Каспаровым.
Задача минимум на ближайший год — не дать убить политику. Задача максимум — вырваться в марафоне в лидирующую группу. Решение этих задач зависит и от меня в том числе.
