В Кремле сегодня отмечается значимое событие. США и Германия достигли соглашения о достройке «Северного потока-2» — нового российского газопровода в Германию. Предпосылки для этого стали очевидны с приходом к власти Джо Байдена: новому президенту необходима была «перезагрузка» отношений с Европой, а его «зелёная» повестка не предполагает поддержки американских нефтяников и газовиков, стремившихся укрепить свои позиции на европейских рынках.
Россия, хотя и выражает недовольство, заявляя, что соглашение между третьими странами стало для нее «унижением», в целом выглядит удовлетворенной. Украина недовольна, но ей уже посоветовали не выражать возмущение. Какие последствия может иметь запуск новой трубы? На мой взгляд, они довольно очевидны. Вероятно, единственным обязательством, взятым Джо Байденом с Владимира Путина в Женеве, был отказ от военного вмешательства в Украину. В качестве компенсаторного жеста российский президент опубликовал статью, что, скорее всего, вызовет интерес лишь у военнослужащих на занятиях по политической подготовке.
Гарантии о сохранении транзита стоят немного: уже заявлено, что транзит продолжится «с учётом состояния украинской газотранспортной системы», которая далека от идеала. Конечно, Словакия или Венгрия будут получать газ через Украину, но степень свободы Москвы окажется совсем иной. Германия в этом случае действовала так, как и должна была: как и в 1982 году, она показала США, что вопрос закупок энергоносителей из России/СССР не является сферой компетенции Вашингтона. Доказательство германского суверенитета оказалось важнее любых озабоченностей Украины.
Возникает главный вопрос: насколько Европа сохранит влияние на Россию после этого, якобы «исторического» и «унизительного» поражения? На самом деле, вопрос сложнее, чем кажется. В 2020 году Россия поставила в ЕС 158 млрд. кубометров газа, что составило 78% ее экспорта (23% от общей добычи). Евросоюз потребил 394 млрд. кубометров, так что российские поставки составили 40%. Очевидно, что не столько Европа зависит от России (особенно учитывая, что в странах ЕС свободная мощность регазификационных терминалов достигает 130 млрд. кубометров), сколько Россия от Европы.
На экспорт СПГ через порты сегодня приходится лишь 18%, а в Китай в прошлом году ушло менее 2%. Таким образом, «Северный поток-2» представляет собой очередную цепь, связывающую Россию с Западом. Диверсификация поставок не растет, а сокращается. Европа получает еще один инструмент давления в случае необходимости.
Однако есть и другая сторона вопроса: в строительство трубы было вложено от 13 до 35 миллиардов долларов. При нынешних ценах на газ проект может окупиться через 6-15 лет, но к 2040 году Европа может стать «углеродно нейтральной», и первыми на этом пути окажутся именно северные страны. Иначе говоря, продав триллион кубометров газа, Россия в лучшем случае вернет свои затраты (при этом значительная часть средств уже оказалась в карманах подрядчиков «Газпрома», которые являются единственными бенефициарами проекта).
Таким образом, цена иррациональной ненависти Москвы к Киеву, безусловно, возрастет, но экономической выгоды Россия не получит. Напротив, она, возможно, увеличит добычу газа, чтобы впоследствии столкнуться с резким падением спроса. Поэтому, видя в прессе заголовки о том, что в этой сделке единственный победитель — Владимир Путин, я лишь улыбаюсь. Единственный победитель здесь — Европа. Россия и США остаются при своем, а Украина, вероятнее всего, рискует потерять значительную, но незаслуженную часть газового «пирога».