В последние дни блогосфера охвачена волнением в связи с принятием в первом чтении закона, который может негативно сказаться на избирательных правах граждан, обвиняемых в «причастности» к «экстремистским» организациям. Недавно я подробно освещал странности данного документа, а пост Е. Лукьяновой расставил все точки над «i», хотя лишь с юридической точки зрения.
Однако существует ещё один аспект, на который обратила внимание А. Миронова. Весь обсуждаемый законопроект касается в первую очередь «пострадавших» — ФБК и штабов А. Навального, что, безусловно, верно, но не исчерпывающе. В России действуют множество экстремистских организаций, некоторые из которых были признаны таковыми по решению суда, но при этом не включены в известный список Минюста. Например, широко известная АУЕ. Есть и националистические группировки, и другие структуры, которые также вызывают обеспокоенность у властей. Если кто-то в прошлом имел связи с такими организациями, это станет основанием для ограничения прав? Неужели это так? Мы знаем много случаев, когда чиновники, включая работников кремлёвской администрации, поддерживали контакты с подобными группами, например, с БОРНом.
Также можно вспомнить организацию «Другая Россия», основанную ныне покойным Э. Лимоновым, дела которой находятся в судах для признания экстремистскими. Не стоит забывать, что З. Прилепин, новый кандидат в первую тройку на думских выборах от справороссов, был исключён из этой организации лишь в 2018 году. А что насчёт запрета наёмничества? Могут ли организации, подобные «Вагнеру», быть признаны экстремистскими? При широком толковании закона возникает риск, что круг потенциальных «подсудимых» окажется крайне широким.
Но это не всё. Как быть с более чем 5000 материалов, признанных в России экстремистскими? Чтение, распространение или даже посещение сайтов с этими материалами ради ознакомления — всё это может привести к тем же последствиям. А какова роль судей и следователей, занимающихся делами экстремистских структур? Считаются ли они «причастными» к их деятельности?
Кроме того, стоит учесть более интересные коллизии. В списке террористических организаций на почётном 11-м месте находится известное движение «Талибан». Не секрет, что его представители встречаются в Москве с С. Лавровым и другими чиновниками. К организации таких переговоров причастны сотни официальных лиц. Как быть с ними?
Если следовать логике, список неблагонадёжных может бесконечно расширяться. Вспоминается принцип работы Хельсинских групп в советские времена с призывом к властям исполнять свои же законы. Если закон, принятый накануне в первом чтении, станет официальным, его выполнение окажется крайне сложным для властных структур. Многие окажутся связаны с «неблагонадёжными», и исключение из правоприменения судов (например, избирательная комиссия может снять с выборов по подозрению в «причастности», или партия может отозвать кандидата) создаст хаос.
Иными словами, властям следует задуматься: попытка экзотическим образом исключить с выборов безобидного кандидата Л. Соболь может обернуться неконтролируемым обрушением ряда ранее выстроенных ими структур.