Внук три дня в роли врача ухаживал за бабушкой в красной зоне МСЧ №2 в Томске. Прокуратура Томской области начала проверку.
Томич С. звонит в редакцию из Москвы. Он потратил последние деньги на билеты, чтобы попасть на прием к главному следователю России Александру Бастрыкину и в Генпрокуратуру. По его словам, в ковидном госпитале в Томске в жутких условиях находится его бабушка: «Ее не лечат, не меняют подгузники, она на кислороде, а кислородная трубка при этом на лбу и никто не поправляет».
В приемной СК России С. сказали: «Пишите заявление и ждите месяц». — «Счет идет на часы», — негодует он в приемной, — «Мне нужно поджечь себя, чтобы на мою проблему обратили внимание?» С. прошел в ковидный госпиталь под видом врача и снял на камеру, в каких условиях находится его бабушка. Мужчина поехал в Москву, чтобы повлиять на работу ковидного госпиталя и потребовать принятия срочных мер.
По просьбе С. мы сохраняем анонимность участников событий. Бабушке С. за восемьдесят лет. Ее привезли в МСЧ №2 после того, как врачи скорой помощи диагностировали пневмонию. «Моя бабушка уже год живет на жидком питании, я кормлю ее из шприца. Она не ходит, не говорит и не может попросить о помощи. У нее болезнь Альцгеймера», — рассказывает он.
С. вспомнил, как дома во время приема пищи он посадил бабушку, и она побледнела, «в горле у нее что-то стало булькать». Испугавшись, он вызвал скорую помощь. В госпитале сделали КТ и обнаружили 18% поражения легких. Внук попросил у соседки по палате номер телефона, чтобы звонить и контролировать, как ухаживают за бабушкой. Соседка пожаловалась, что бабушку не покормили.
Поехав в больницу, С. понял, что ничего не сможет изменить. Тогда он купил специальный костюм для ковидного госпиталя, надел его и прошел в красную зону МСЧ №2. «Зашел в корпус и спросил, где лежит данная пациентка, представился терапевтом из другого отделения», — рассказывает он. Когда зашел в палату, бабушка лежала вся в моче и кале, а кислородная трубка была на лбу.
С. спросил медперсонал, кормили ли бабушку. Соседка по палате ответила утвердительно. «Бабушка была горячей. Я включил доктора и попросил померить температуру и уровень сатурации. Медперсонал померил температуру бесконтактным термометром, но бабушка горела». В результате он настоял, чтобы померили температуру ртутным градусником: «Показало 39,8. Поставили жаропонижающее». Внук обратил внимание и на синяки на руке бабушки: «У них даже гепариновой мази не оказалось».
В первый день С. провел в ковидном госпитале девять с половиной часов, наблюдая за состоянием бабушки. По его словам, на второй день бабушка снова лежала в моче и фекалиях. Он утверждает, что в госпитале не моют лежачих пациентов. «Обстановка в больнице ужасная: женщины просят воды. Ощущение, что я попал в тюрьму, скотобойню», — делится внук. Врачи жаловались на аврал, хотя палаты наполовину пустые.
«Приходил санитар и дал ей пару шприцов еды, хотя нужно пять. Я специально покупаю белковую смесь. Она должна получать минимум 1600 калорий, которые нужны для поддержания организма», — продолжает он. С. отмечает критические показатели здоровья бабушки: «У нее тромбоциты — 0,4, сахар — 8,8. Если ей будут капать гормональный препарат, она умрет, у нее оторвется тромб», — говорит он, не имея медицинского образования.
В госпитале внук менял подгузники и противопролежневые повязки, которые он сам купил, но они потом куда-то исчезли. Все время он находился возле палаты, поправлял кислородную маску у бабушки. «На третий день бабушку перевели в другую палату и дали несколько ложек жидкости. Но она не может есть с ложки», — добавляет он.
С. пошел разбираться с доктором, но его заподозрили и спросили, за каким врачом он числится. Растерявшись, он подошел к бабушке, поцеловал ее и убежал через второй этаж. После каждого похода в красную зону он утилизировал защитный костюм. Позже о состоянии бабушки он ничего узнать не смог, телефонные звонки в госпиталь оставались без ответа.
Когда внук не смог дозвониться до областного департамента здравоохранения и страховой компании, он решил полететь в Москву. «Бабушка была мне вместо мамы. Я рос с бабулей, люблю ее больше всех», — говорит он. С. не захотел разбираться с местными властями, так как у главврача работают родственники в прокуратуре. «Я хочу, чтобы врачей наказали и за бабушкой был должный уход», — подчеркивает он.
С. рассказал о ситуации в приемной Бастрыкина: «У меня есть фотографии, видеозаписи и история болезни. Меня спалили, теперь я не могу туда заходить. Я не знаю, к кому идти». В ответ на его просьбы о помощи следственный комитет посоветовал ему обратиться в Минздрав, но внук не смог дозвониться. «Месяц невозможно ждать, бабушка не доживет», — добавляет он.
С. оставил заявление в ящике для корреспонденции Следственного комитета России. В Генпрокуратуре заявление также приняли. В нем он указал, что за бабушкой не ведется уход, не лечат, не меняют подгузники и противопролежневые повязки, не дают лекарства. В ответ на его слова о том, что кто-то из медперсонала сообщил ему, что за 50 тысяч рублей бабушке был бы должный уход, в Генпрокуратуре заверили, что начнутся проверки.
Прокуратура Томской области также организовала проверку после его звонка из Москвы. Согласно информации на 22 октября, в регионе для лечения больных свободно 20% коек. Общее число ковидных коек в области составляет 2 643, и в связи с ростом заболеваемости коечный фонд увеличится на 150 мест.
В редакции понимают, что в условиях пандемии системе здравоохранения и каждому сотруднику красных зон очень непросто. Известны многие примеры добросовестного исполнения врачебного долга, в том числе и сотрудниками МСЧ №2. Тем не менее, полученная информация общественно значима, и мы считаем необходимым ее опубликовать.
Мы готовы предоставить слово для комментариев руководству МСЧ №2 и другим ответственным за ситуацию людям.