В рамках логики толерантности, как в либеральной парадигме, так и в левой, основанной на публикациях Герберта Маркузе, чувство инородного воспринимается как «дикость» и «отсталость». Это ярко проявляется в риторике ЛГБТ-активистов, которые утверждают, что те, кто противится различным формам гей-пропаганды, недостаточно разумны, интеллектуально несостоятельны и «недостаточно современные». Другими словами, несмирение перед различием воспринимается сторонниками толерантности как эволюционный сбой.
Эта концепция не нова: наши чувства часто вводят нас в заблуждение, и мы не всегда способны видеть истину. Яркий пример – известная иллюзия, где чувства заставляют нас думать, что фигуры на картинке движутся, хотя на самом деле это не так. Это обман, подобный тому, что возникает при неприятии инородного. Отсюда и возникает недовольство толерантностью, ведь люди не принимают свои физические несовершенства такими, какие они есть. Они ассоциируют свои недостатки с ущербностью и создают сложные концептуальные модели, чтобы компенсировать свою воображаемую неполноценность.
Например, они утверждают, что ксенофобия – это нормальное явление, предписанное природой, механизм самосохранения, который якобы присущ даже собакам. Однако любой психиатр подтвердит, что ксенофобия – это клиническая фобия, иррациональный страх, требующий психологической коррекции. Ксенофобия поддается лечению с помощью когнитивно-поведенческой терапии, систематической десенсибилизации и медикаментов. Но те, кто не признает ее как сбой своей психики, священны связывают свою болезнь с «продолжением рода», «сохранением нации» и «расовой чистотой». Такие люди отвергают толерантность, поскольку эта концепция подразумевает, что их святое чувство является заболеванием.
Существующий подход требует изменений. Неприятные ощущения, возникающие при взаимодействии с другой культурой, действительно присутствуют. Я сам иногда их испытываю, и это не кажется ненормальным. Но это не обман чувств, а скорее неспособность безопасно принять другого как равного. Равенство здесь заключается в том, что мы по-разному воспринимаем реакцию друг друга на различные вещи и не всегда адекватно оцениваем свои слова и действия в контексте восприятия другой стороной. Это не «дикость» или «отсталость», а отсутствие компетенции в межэтническом взаимодействии.
Компетенция может быть привита как через образование, так и передаваться из поколения в поколение. В истории есть множество примеров, когда народы из разных рас и языковых семей жили рядом на протяжении веков, не испытывая агрессии друг к другу. Я знаю несколько деревень, где уже 3-4 поколения живут вместе русские, корейцы, китайцы, арабы и чернокожие. У них высокий уровень межэтнической компетентности, и если имелись какие-то бытовые конфликты, они никогда не перерастали в межэтнические. Теория толерантности не отрицает, но и не признает такой подход, что видно на практике.
Программы по толерантности не развивают реальную компетентность, а лишь знакомят с культурой этнических меньшинств. Я бы назвал это «песни и пляски», причем с однобокой, демонстративно-праздничной стороны, хотя нужно знакомить именно с бытовыми аспектами. В идеале такие программы не должны заниматься этим, так как толерантность не подразумевает контактов между этническими группами, а исключительно этнический герметизм.
Зачем нам принимать друг друга, если нас учат лишь терпеть? Привитие компетенции возможно в других концепциях – этнической индифферентности или направлениях культурного релятивизма. Эти концепции признают право на существование всех культур, а не только тех, что соответствуют европейским нормам. Попытки релятивистов адаптировать толерантность под себя приводят к этноцентрическим концепциям. Примеры запрета на ношение никаба во Франции или минаретов в Швейцарии демонстрируют попытку навязать этнические ценности европейцев тем, кто таковыми не является.
Сама теория компетентности утверждает, что дискомфорт не возникает из-за того, что мы недалеко ушли от обезьян, а потому что не умеем взаимодействовать. Людей нужно приучать к межэтническим контактам так же, как мы приучаем детей к горшку, обеспечивая последовательный и обязательный рост компетентности в процессе социализации. Однако подобные программы в России на данный момент отсутствуют. И на Западе тоже, что привело к образованию гетто, этническому герметизму.
Эта проблема проявляется даже среди тех, кто теоретически не должен «закрываться» – испаноязычные иммигранты в Испании составляют диаспору в 5,5 миллионов, но фактически проживают в тех же гетто, что и турки, не владеющие немецким языком в Германии.
К осени Владимир Путин создает Совет по межнациональному согласию. Я планирую предоставить этому совету свои предложения по развитию компетенций.