Завтра рано поутру должен закончить текст для «Огонька» о трех летних питерских факапах в культурно-музыкальной сфере, находящейся под патронажем Смольного. «Серебряные дети», совершенно позорные «Алые паруса» и разгоняемый ОМОНом оперный фестиваль – Кичеджи с Месхиевым потрудились на славу. Хотя конкретные триггеры скандалов различаются, объединяет их одно: массовая культура от Смольного ставится в ритме вальса, на раз-два-три. Раз – мы освоили бюджет на мероприятие. Два – тихо радуйтесь согласно занятым местам. Три – недовольных уконтрапупим. Последний такт состоялся 19 июля, подробности я описал на Росбалте.
Странно, что вообще разрешили ставить «Иоланту»: Чайковский – фигура достаточно противоречивая, а тут получается, что его герои тоже люди, а это уже запрещенная пропаганда.
19 июля, в четверг, мы с женой к семи вечера собирались в Питере на «Иоланту». Опера Чайковского должна была идти во дворе Михайловского замка, под открытым небом, в рамках фестиваля «Опера – всем», где не требуется билетов и приходить мог любой. Замечательная идея! Когда-то я слушал «Кармен», сидя на террасе кафе в Ковент-Гардене. По прекраснейшим видам через Троицкий мост и сквозь Летний сад мы направились к замку…
Впрочем, опущу эти детали. Мы подошли к замку в самом начале восьмого. У главного (то есть единственного) входа, на мосту через ров со стороны площади Коннетабля, стояла толпа в несколько сот человек. Музыки не было слышно, а толпа что-то кричала. Вступив в толпу, мы поняли, что кричат: «По-зор! По-зор!» Через несколько минут стало ясно, что кричащие (что за удивительное зрелище – филармонические знатоки, от худых юношей до нарядных бабушек) позорят вовсе не сопрано Нечаеву и не баса Мончака, а тех, кто перекрыл ворота во двор – и смылся: без объяснений, без извинений. Эти ворота были унизаны хватающимися за прутья людьми, как шампуры мясом.
Это напоминало фильм Эйзенштейна «Октябрь». Мы с женой провели в этой толпе полтора часа. Это была самая невероятная театральная постановка в моей жизни – без сценария, без режиссера: так сказать, опера.doc. Обманутые люди вновь и вновь принимались кричать: «Позор!», как обманутые вкладчики. То, как наследники революционных традиций, выводили: «Это есть наш последний и решительный бой!» То выделялись теноры, которые пели что-то трагическое про эпоху внутрь решетки.
Повторю: за полтора часа к нам не вышел никто, не объяснился, не извинился, хотя мы требовали не крови, а объяснений. А поскольку объяснений не было, я услышал многое. Например, что на фестиваль выделено «44 миллиарда, которые украли». И что «Полтавченко нужно повесить вместе с Месхиевым» (с добавлением: в одном месте и за одно дело). И что внутрь пускали лишь по особым пригласительным билетам. И что ворота закрыли, потому что внутри «начальство из Смольного», что выглядело правдоподобно, учитывая, сколько рабочих днем косило и убирало газоны возле Троицкой площади.
В толпе было много иностранцев – жанр «открытой оперы» в Европе весьма популярен – и я испытал одно из величайших в жизни унижений, объясняя им, что происходит, ведь они не могли понять, почему никого не пускают и почему ничего не объясняют. Ну а версии, при отсутствии информации, человек вправе высказывать любые: в конце концов, закон, предлагающий наказание за распространение слухов, пока еще не принят.
Когда мы с женой собирались уходить, я пытался хоть от кого-то получить информацию. Охранники отшатывались, сотовый телефон директора Русского музея Гусева молчал, – подъехала милицейская машина. Потом вторая. Потом минивэн ППС. А затем, воняя выхлопом, перед Михайловским дворцом появилось чудовище – автозак ОМОНА. Товарищи, конец. Я представил, как поклонников бельканто будут задерживать по новому закону о митингах, как моей жене влепят штраф или срок за мятеж, — и мужество покинуло меня.
— Все, уходим, — сказал я, — мы из этого г***нища выбираемся. Идем культурно поужинать на Невском. — Allons enfants de la Patrie! – не унимался распятый на воротах тенор.
Пока мы культурно ужинали, на «Фонтанке.ру» появилось сообщение, что ворота перекрыли «по соображениям безопасности», чтобы не образовывать давку внутри.
* * *
И в завершение, хоть на бис, по пунктам.
1. Когда организуют музыкальное мероприятие под открытым небом, для тех, кто вдалеке от сцены, устанавливают экраны и звукоусилительную аппаратуру. Это основа. Особенно, когда целью фестиваля провозглашается приобщение к музыке новых слушателей.
2. «Культура» — это вовсе не музыка, театр, музей и прочее. «Культура» — это крайне сложная система ритуальных действий, где ключевое слово – «сложная». Когда успевших пускают, а прочих не удостаивают даже «пшли вон!», и к недовольным пригоняют ОМОН, это не культура, а двуклеточное образование.
3. У двуклеточных культурных столиц не бывает, не тешьте себя.
4. Дико стыдно.