Из нового: мне позвонили из «Дождя» и пригласили сегодня в 22:30 в прямой эфир на Hard Day’s Night, где гостем будет Илья Яшин, а я — одним из огнедышащих драконов, готовых налететь на белого рыцаря. Налечу. Однажды на моих глазах Илью разнес в хвост и в гриву в публичном диспуте комиссар «Наших» Никита Боровиков… И вот ясно, где Яшин, а кто помнит сегодня о Боровикове? Понятия не имею, почему меня позвали. Может, из-за недавнего поста на «Росбалте» о достоинстве революционера в период реакции. Интересно заглянуть на «Росбалт» из-за прелестно неандертальских комментариев. Например, упоминаю о книжке Бжезинского «Великая шахматная доска» (где немало о России и о том, как нужно поощрять её на пути к цивилизации Запада) и получаю в комментариях цитату из Бжезинского: «Новый мировой порядок будет строиться против России, за счет России и на обломках России». Хотя на самом деле это слова Сергея Глазьева. «Геноцид». Чтобы не выглядеть неандертальцем, скажу, что Глазьев просто трактует Бжезинского. Ощущение, что мы читали разные книги. Для тех, кому лень идти по ссылке, ниже полный текст.
ПОДВИГ РЕВОЛЮЦИОНЕРА В ПЕРИОД РЕАКЦИИ
У моих студентов на журфаке МГУ начинается сессия. Когда я говорю, что очередной семинар будет последним, получаю ответ: «А давайте проведем его на Чистых прудах, а?» Речь идет о тогда еще не разгромленном лагере оппозиции у памятника Абаю. За учебный год мои студенты стали революционерами. За это следует поблагодарить Дмитрия Медведева, Владимира Путина и ОМОН. Когда ты юн, а тебя прижимают к несправедливости, и твои товарищи получают удары дубиной, ты превращаешься в революционера. Или в ничто. Тут выбор невелик.
Мне приходится объяснять студентам, что я учу не революции, а радио- и отчасти тележурналистике, для чего улица, бульвар – не лучшее место. Вот если бы Ксения Собчак записывала на Чистых прудах «Госдеп», мы пошли бы к ней на программу. Но ей записать там программу не дали. Тем самым она продвинулась в известном направлении.
Недооцененность несправедливости как фактора социального взрыва вызывает интерес. Об этом можно прочитать в книге «Техника государственного переворота», написанной итальянцем Курцио Малапарте в 1931 году. Автор подробно разбирает, почему перевороты не происходят там, где верхи не могут, а низы не хотят. Например, большевистский переворот в октябре 1917 года стал возможен, хотя к этому времени Ленин был в эмиграции, признавая, что не доживет до победы революции.
Современному русскому протестанту стоит пересмотреть свои представления о социуме. Классовая борьба и производственные отношения были откровением в конце XIX века, но в XXI веке они не объясняют, почему русская автократическая матрица продолжает действовать. Почему она устойчива, почему отстает от Европы, почему сопротивляется изменениям. А может, это особая селекция? Говорить ли о «гене» или «меме рабства»?
В то время как западные общества достигли значительного прогресса в изучении социальных наук, многие протестанты у Абая, обиженные за поруганную справедливость, остаются на примитивных представлениях. Русская матрица и означает хождение по кругу: революционер, ниспровергая тирана, становится новым тираном, потому что картина мира в его голове мало отличается от картины тирана.
Не уверен, что революционер Удальцов читал хотя бы первый том «Русской революции» Пайпса. Сторонники особого пути в России вряд ли знакомы с «Великой шахматной доской» Бжезинского. Среди тех, кто стремится к изменениям, много путаников, не отличающих монархию от автократии. Они верят, что все мыслят, как они, но просто люди с другой стороны продались.
В стране сейчас время реакции. Это не значит, что о революции надо забыть; на самом деле, превратить реакцию в революцию при определенной технике не так сложно. Но если революция произойдет, она не даст переформатирования матрицы, и русское колесо покатит дальше по кругу. Сменится имя деспота, и на этом все.
У Владимира Глотова, моего коллеги по «Огоньку», есть книга воспоминаний «Оглянись». Там я нашел фразу о том, что для революционера в условиях реакции самообразование становится подвигом, а все остальное – подсобным делом. Я долго ждал повода, чтобы её привести. Подтверждение права Владимира Путина быть хозяином земли русской выглядело таким поводом, потому что я, как многие, прогнозировал исчезновение уличного протеста. Я в прогнозе ошибся, но не в идее самообразования.