Российским военным, организовавшим учения перед парламентскими выборами в Грузии, не придется приходить на помощь грузинской оппозиции. Грузинский народ сам отдал победу оппозиции, сделав то, что не удалось осуществить России. Грузия снова продемонстрировала, что демократия и всеобщее избирательное право могут сосуществовать с радикальными реформами экономики даже в небогатой стране.
Девять лет назад, в 2003 году, Тбилиси погрузился в темноту: не было света, тепла, светофоров. Каждый второй житель столицы мог рассказать о грабежах: его самого, его машины или близких. Десять лет назад в Сванетии жила семья, которая, испытывая финансовые трудности, стреляла по проводам, пока президент Шеварднадзе не выделял средства, чтобы они прекратили. В Грузии тогда существовало множество силовых структур, включая абхазскую полицию в изгнании, и все они занимались преступной деятельностью. Глава МВД даже провожал вора в законе в аэропорту.
Сегодня уровень преступности в Грузии самый низкий в мире, а доверие к полиции — одно из самых высоких. На вопрос о безопасности на улице ночью Грузия занимает первое место. Из мафиозного, развалившегося государства, где власть принадлежала ворам и коррумпированным миллиардером, Грузия превратилась в пример прозрачности государственной инфраструктуры.
Однако, казалось бы, эти достижения не имеют значения для грузинского избирателя. Более половины голосов отдано оппозиции, представляющей тех же самых воров в законе и коррумпированных бизнесменов, что и в 90-е. Все это сгруппировалось вокруг партии с инфантильным названием «Грузинская мечта». Эта «мечта» о комфорте и благосостоянии, и это стремление не является настоящей национальной идеей.
Грузинский эксперимент, по большому счету, завершён. Не важно, кто победит на президентских выборах: если правящая партия останется у власти, она будет делать социальные уступки, расходуя бюджет не на развитие, а на поддержку иждивенцев. Если победит Иванишвили, ситуация изменится лишь в сторону углубления зависимостей.
Чем больше денег уходит на поддержку иждивенцев, тем меньше желания работать у избирателей. Чем больше они будут считать, что им что-то должны, тем больше будет чиновников, распределяющих это «должное», что неизбежно приведет к росту коррупции. Существование этого клиентского слоя стало ключевой проблемой, которая погубила реформы как в России, так и в свободной Грузии.
Общественное мнение в Грузии в целом выиграло от реформ Саакашвили, но самые влиятельные классы и богатейшие группы интересов проиграли. Прозрачность государственного управления не позволила создать клиентелу, которая была бы обязана вождю, как это было в других государствах. Именно поэтому Саакашвили вынужден был избавляться от соратников, рассматривающих государство как способ обогащения.
Саакашвили также поссорился с Кремлем, который воспринимал Грузию как возможность для обогащения. Государство стало для него барьером, а не инструментом. Хабурдзания, министр госбезопасности, был уволен не в знак протеста против Путина, а потому, что вор не может возглавлять такую структуру в прозрачном государстве.
Прозрачность государства можно добиться, но не возможно в короткие сроки изменить менталитет населения, жаждущего вождя. Грузинский избиратель совершил то, что не удалось Путину: разрушил будущее страны. В бедной стране совместить всеобщее избирательное право и радикальные реформы экономики крайне сложно. Осталось надеяться, что если Навальный придёт к власти, он извлечёт из этого урок.