Звание «крепкий орешек» присваивает молоток. Известно, что умные учатся на чужих ошибках, а дураки предпочитают свой собственный опыт. Последнее, безусловно, верно, поскольку опыт приобретает эмоциональный, а значит экзистенциальный характер. Для меня, как и для всей страны, день 25 октября 2003 года стал поистине особенным, и это осознание пришло ко мне с течением времени.
Первоначально хотел написать просто текст для блога о данном историческом событии, но, вспомнив, как переживал этот день восемь лет назад, понял: первое ощущение — самое точное, если не обманывать себя. Поэтому обратился к своей книжке «Букварь моей жизни».
«Я вел губернаторскую кампанию в Новосибирске. Субботним утром двадцать пятого октября, сидя на кухне штаба, я читал газеты, запивая прочитанное крепким кофе. Раздался телефонный звонок. Звонил один из московских друзей:
— Это правда, что у вас там Ходорковского арестовали?
— Где это — «у нас»? — оторопел я, не донеся чашку ко рту.
— Ты же в Новосибирске?
— Ну!
— Вот у вас, в аэропорту, повязали! — и, помолчав, он обреченно добавил: — Это — Рубикон, Иван.
— Леха! — закричал я, сметая газеты. — Кто у нас в штабе отвечает за информационное обеспечение? Почему я местные новости из Москвы узнаю?
Появился Шулев с пультом от телевизора. Включили. Действительно, крутили информ-сообщение о задержании Михаила Ходорковского в новосибирском аэропорту Толмачево. Его сняли с иркутского рейса, куда он направлялся на заседание школы публичной политики его организации «Открытая Россия».
Прошло два часа. Вновь зазвонил телефон, высвечивая московский номер.
— Господин Стариков?
— Да.
— Это заместитель Генерального прокурора… (Тут он назвал себя). Вы сейчас в Новосибирске?
— Да.
— Возле оперного театра собираются представители СМИ. Не могли бы вы подъехать и обозначить свою позицию?
— И какую же позицию я должен обозначить?
— Как это — «какую»? Как председатель сенатского комитета… — зазвенела сталью трубка. — «Эк, они меня обозначили, — мелькнуло в голове, — если «Сенатского», то это не для внутреннего употребления, это явно для CNN!»
В растущем внутреннем кураже уточнил:
— И какая же будет награда?
— Ну, вы же там в губернаторы баллотируетесь?
— Да.
— Мы провели обыски у зама губернатора по финансовой части. Кое-что интересное нашли. Закроем его на пару суток в пресс-хате, запоет.
В душе вздрогнул. Опыт показывает, что в таком случае все как в домино: один за другим. Шансы стать губернатором резко возрастают.
— Щас буду! — весело ответил я и скомандовал своему верному помощнику Лехе. — Собирайся!
— Эх, Леха, Леха! — корил я его. — Почему твою работу должен выполнять заместитель генерального прокурора России?
— А что он?
— Из Москвы человек разглядел, что возле оперного у нас под носом спонтанный митинг возникает.
— И что мы говорить станем?
— Прежде всего скажем, что «Вор должен сидеть в тюрьме» — хороший слоган. Потом заявим, что нужно отобрать у олигархов награбленное народное добро — этого хватит на пару дней безбедной жизни всей стране. А потом можно будет вдругорядь сдать кабели из шахт и выпить на эти деньги.
— Хрень какая-то! — с сомнением посмотрел на меня мой друг.
Мы подошли к машине. На стеклах блестела первая изморозь.
— Конечно, хрень, — согласился я, сдирая наледь с окон. — Перестанут здороваться друзья. Нельзя будет взглянуть в глаза Ясину. Перед сыном будет стыдно: не тому я его учил. Зато мы с тобой, Леха, сразу в дамках! Я — губернатор. Ты — в замах у меня. Какой департамент тебе отдать? Проси, пока я добрый.
Мы направились к оперному. Там действительно уже толпились телевизионщики. Камеры были установлены на треногах, в руках маячили микрофоны с фирменными набалдашниками. Похоже, что меня ждали: жирный федеральный карась оказался к месту и вовремя.
— Господин Стариков! Как вы прокомментируете задержание Михаила Ходорковского? — налетели корреспонденты. Микрофоны, словно кобры, закачались у моего лица.
— Лавры булгаковского Шарикова не дают исполнительной власти покоя, — начал я. — Беда в том, что в нашей стране любой, кто пытается предпринять что-то существенное, автоматически становится преступником. Законодательство настолько несовершенно и противоречиво, что посадить в тюрьму можно любого. Михаил Ходорковский — необыкновенно талантливый менеджер, поднявший с колен рухнувшее производство. Не свечной заводик, заметьте, а отрасль федерального значения!
И тут стоит заметить: не так давно в своем послании президент поставил задачу — удвоить ВВП. Так вот, нам нужно решить: или мы удваиваем этот ВВП, или гоняемся за олигархами и режем куриц, несущих золотые яйца.
Не удержусь от удовольствия процитировать любимого Губермана: «У власти в лоне что-то зреет. И зная творчество ее, уже бывалые евреи готовят теплое белье.»
Я проиграл губернаторскую кампанию и уехал в Москву. Потерянные восемь лет показали, что проиграл не только я, но и те, кто верил в равноудаленность олигархов, диктатуру закона, независимость суда и т.д. А Михаил Ходорковский, несмотря на «тупую кувалду» чудовищного беззакония и произвола, оказался «крепким орешком», и это, как ни странно, оставляет всем нам шанс.