По-своему очаровательная история. Ловят в 30 километрах от государственной границы в зоне конфликта военнослужащего соседнего государства, облаченного в обмундирование и вооруженного современным оружием. Он рассказывает все явки, пароли, к какой части приписан, кто его командир, куда и когда перебросили, как организовали вторжение. Его родное командование даже не берется спорить — да, наш. Вернее, был наш, а теперь не наш. Вот вам и жена расскажет. Да, дорогая, расскажи, твой муж изменник, предатель родины, солдат государства-агрессора, или просто доброволец, который не смог смотреть без слёз на то, как распинают мальчиков в Славянске?
Фух! Выдохнули. И этот тоже не наш. Хоть не так неловко, как было тогда, когда группа наших военных «заблудилась» и зашла вглубь украинской территории с оружием в руках — и тоже попала в плен. Тут-то всё ок. Если уволился, значит, всё хорошо. Расслабились. И даже непонятно, для кого эта история. Для внутрироссийского потребителя? Так ведь у нас, как люди признаются, «все всё понимают», но радостно участвуют в этом празднике обмана. Как с Крымом — все знали, кто такие «зелёные человечки», но для вида под запись говорили одно, а так — совсем другое (даже не лейтенанты в штатском, а детишки и бабульки).
Для зарубежного зрителя? А им-то какая разница, что там в бумагах российского командования? Если японские или китайские спецназовцы будут воевать с «ополченцами» за присоединение Сахалина или Забайкалья к «цивилизованному миру», будет ли важно, в каком формальном статусе эти бойцы находятся для своих вооружённых сил? Для меня — нет. А для вас? Тут ведь важно что? Всей стране помалкивать до поры до времени и смотреть понимающими взглядами, служить своей родине, даже если ты не военнослужащий. У нас ведь война за правое дело!
Вопрос о глобальном доминировании (мы противостоим мерзким американским агрессорам, ага). Ну и границы подвинуть подальше тоже приятно для застывшего сознания XIX столетия. О Крыме не помнили, не помнили, и вдруг поняли, что мечтали всю жизнь. Важно и правильно уволиться. Со штурмовой бесшумной винтовкой. Со средствами ночного видения. Вместе с двумя десятками сослуживцев. Можно на танке или БТРе со своим звеном. Можно и на ЗРК. Мало ли, на чём ты уедешь в отпуск или домой? Лишь бы, родной, не на Кремль. А так — гуляй, ни закона ведь нет, ни суда, кроме Божьего.
Тут помирать в безысходности, нищете, грязи, преступности и бесправии, или там, в бою. Так хоть деньги, чтобы закрыть ипотеку, будут. Хоть поживёшь былинным героем, персонажем из кино, остальное ведь — безликие стены и вязкая копоть любимой родины. Что же до отношения пленных к российской армии — это могло бы быть очень важным для его родных и близких, для тех, кому он дорог. Кто за него отвечает? Кто будет его вызволять? Кто будет помогать семье, если он не вернется?
Получается, делайте с ним, что хотите, мы умываем руки. Понятно, есть подковёрная игра («все всё понимают»). Но такие игры ведутся не для спасения и помощи, а для того, чтобы убрать свидетельство нарушения международного права. Дай Бог, чтобы не убили. Хотели выплатить ипотеку? Детишек завести? Ну-ну…