Ночью, около четырех часов, я отправился на мост, где произошла трагедия. На месте остались лишь журналисты и несколько малоизвестных оппозиционеров, которые с плакатами «следующий — я!» пытались привлечь внимание к себе. Однако на месте гибели Бориса Ефимовича лежали цветы. Разные люди молча подходили и кладущие новые гвоздики и тюльпаны. Честно говоря, не хотелось ни говорить, ни митинговать. Борис Немцов был настолько яркой личностью, что даже в спорах с ним ты ощущал, что он — «настоящий пацан». Мачо, боец, честный и порядочный человек, он всегда выступал за тех, кто сидел в тюрьме, и против чеченской войны. Его смерть — это колоссальная утрата. Как будто стало темнее, словно ночь стала гуще. Скучнее и примитивнее стало все вокруг.
Началась война за версии, которые интригуют — от сакральной жертвы до жертвы режима. Все это уже обсуждается, как в бесконечном круговороте. Но главный вопрос: кому это выгодно? Как это может быть выгодно Путину? Какое может быть обоснование, за пределами шизоидно-пропагандистских тезисов о том, что «он настолько большое зло, что не может не делать зла»? Власти Немцов не мешал — его документы и книги, вписывающие режим в контекст, не разоблачали ничего важного и лишь поддерживали давно изжившую себя напряженность общества. Его смерть — это проблема для власти, которую она не любит признавать. Придется, пожалуй, не только оправдываться, но и объясняться.
Версия о «пропаганде ненависти к либералам», как причине его смерти, также не выдерживает критики. Либералы сами поднимают волну ненависти и оскорблений, призывов к репрессиям против своих идеологических противников, что власти и ее СМИ не могут сравниться с этим. Каждый погибший из патриотического лагеря — на совести либералов? Возможно. Но после смерти Немцова в провластных медиа о нем практически не упоминали, разве что в рамках «Анатомии протеста номер N» — это скорее ритуальная отсылка к моральному обличению оппозиции.
Кто же виновен? На оппозицию даже не стоит указывать — там нет злодеев такого масштаба, чтобы принести в жертву своего обаятельного и порядочного лидера ради политической выгоды. Без Немцова, системного человека, способного вести диалог с любой властью, оппозиции будет сложнее.
Смерть Немцова воспринимается в контексте войны. Во время войны солдат, генералы и политики рассматриваются как фигуры на шахматной доске. Цель оправдывает средства. Зачем же и кто решил пожертвовать Немцовым? Когда он из разряда политиков стал символом? Переход из реальной политики в символическую — всегда опасен. Символ — это не человек, его оценивают как абстракцию. Его переводят в категорию символически павших героев.
Какова цель этой войны? Поражение противника, навязывание условий насилием. На фоне тысяч жертв в Донбассе смерть Немцова — просто смерть известного человека или акт войны, в которой он был глубоко втянут? Это отвлечение внимания или удара по противнику? Вот здесь стоит разобраться подробнее.
Для Донбасса Немцов — никто. Там его не знают, не понимают, спроси их о Немцове, и вряд ли поймут, о ком речь. Казаки и добровольцы из России знают о нем, но его роль для них незначима. Для Киева же Немцов — более чем важная фигура. Он стал символом антипутинской «демократической прозападной» России, противостоящей действиям «кровавого тирана». В Киеве он символизирует возможность падения режима в Москве и победу в объявленной войне.
Немцов был советником Ющенко, близким к Порошенко, общался с Турчиновым и Аваковым, занял прокиевскую позицию. Однако на Донбассе эта позиция не слышна. В Москве она сливается с общим настроением «против Крыма», а вот в Киеве она крайне важна как фактор войны.
В Вашингтоне смерть Немцова имеет значение лишь как инструмент влияния на ситуацию в Москве. По сравнению с эмоционально нестабильными украинскими властями, американские политики действуют расчетливо и хладнокровно. Порошенко, конечно, не стал бы продумывать ситуацию с убийством Немцова, несмотря на политические выгоды. А вот украинские радикалы, делающие ставку на хаос и войну, таких комбинаций могли бы натворить. Они ведут жестокую войну, полагая, что свержение украинской власти возможно только через эскалацию конфликта.
На Украине олигархи, даже в конфликте с Москвой, понимают свои «классовые интересы» и связь с Россией, но украинские радикалы ставят на разрушение обеих стран, и смерть Немцова может быть частью этой кровавой игры. Возникает множество вопросов: был ли это просто выстрел по Кремлю или же часть более сложной стратегии?
Итак, если Немцова вели из ГУМа на мост, группа, состоящая из 8-9 человек, должна была быть организована. Один из них должен был передавать информацию о его перемещениях до момента, когда он оказался на мосту, где произошло нападение. Это было сделано на фоне узнаваемых декораций — Кремля и Собора. Все это, разумеется, также требовало много редких ресурсов и расчетов.
Главный критик Кремля был убит рядом с Кремлем — это акт, который должен был произвести эффект. Что же будет дальше? Эти мысли о войне и политике подчеркивают, насколько опасным становится статус символа.