Посмотрите направо. Это Тимченко. Средней руки бизнесмен, в путинское одночасье ставший миллиардером. Символ новейшей коррупции — наглой и почти демонстративной, говорящей соотечественникам: да, вы угадали, это именно я и есть коррупция. Съели? Ну и сидите тихо. Либерал в экономическом смысле, то есть человек, освоивший рыночные механизмы, абсолютно равнодушный к идеологии за пределами конвертации. Умер — шмумер, как говорится. Была бы маржа.
Посмотрите налево. Это Удальцов. Человек-некомфорт, насквозь пропитанный идеологией. Голодовки, аресты, полное окаменение личности. Антитеза путинского времени, символ грядущего разрушения «до основанья». Мы, читавшие не Зюганова, а Шаламова, отлично понимаем, что будет «затем»… Справа противно, слева страшно. Тимченко и Удальцов. Представить их за одним столом — нужно иметь сильную фантазию. Но если немного поразмыслить, станет ясно, что это явления, находящиеся в строгой причинно-следственной связи, как шатун и коленвал. Страну, где цветет Тимченко, за углом поджидает Удальцов. Это — без вариантов.
И чем беззаконнее и наглее коллективный Тимченко будет обходиться с коллективным Удальцовым, тем вернее получит однажды революционным кастетом в хамский лобешник. Шатун вращает коленвал — так устроено. Тем, кто опасается Удальцова, следует поскорее организовать доставку в суд не его, а Тимченко, желательно со всем кооперативом. И тогда все будет не то чтобы хорошо, но терпимо, и, может быть, обойдётся без закипания возмущенного разума.
Не надо доводить разум до кипения. От Тюильри рукой подать до гильотины — загляните в учебник, там все ответы в конце! Равенство перед законом и социальная справедливость — не либеральная прихоть, а здравый смысл. Не причуда, а гигиена. Если россияне отказываются мыть руки с мылом и спускать за собой воду — это не проблема Страсбурга. В какой-то момент станет невозможно дышать, и тогда найдется желающий взорвать туалет — просто потому, что дальше так жить нельзя и хочется немедленных изменений. Взорвать туалет, разумеется, легче, чем заставить десятки миллионов россиян следить за соблюдением закона, ограничивать власть, контролировать выборы…
Нам легче терпеть, дотерпеть, дождаться семнадцатого года (это уже скоро, кстати) и с радостным криком догнать коллективного Тимченко у финской границы и дать ему по голове кастетом, чем перевоспитать этот путинский кооператив превосходящими общественными силами. Именно это в нашей традиции — кастет, а не перевоспитание. Есть и другие традиции. Страна, где невозможен Тимченко, называется, например, Канада, где нет Удальцова. Ему там просто нечего делать. Разве что подучиться или поработать.
Смешно? Было бы смешно, будь мы в Канаде. Но когда коллективный Тимченко, озверев от страха потерять наворованное и почти сойдя с ума от этого страха, переходит к похищениям и пыткам политических противников — это прямой и короткий путь к кастету за углом. Мы можем даже не дождаться семнадцатого года.
