И в Вечном огне — видишь вспыхнувший танк, что хочешь увидишь, и это: горящий Смоленск и горящий рейхстаг, горящее сердце поэта.
Владимир Высоцкий (из черновиков) «После победы стало светло…»
Спектакль «Павшие и живые», 1974 год. Фото Александра Шпинёва
Спектакль Театра на Таганке «Павшие и живые» занимает особое место как в судьбе самого театра, так и в творческой биографии Владимира Высоцкого. С этой постановки началась двадцатилетняя борьба Таганки и Юрия Любимова за право на творческую свободу и честный разговор с публикой. Именно для этого спектакля Юрий Петрович впервые попросил Высоцкого написать песни.
История этого спектакля началась весной 1965 года, когда Таганка гастролировала в Ленинграде. В год юбилея Победы у Юрия Любимова возникла идея создать постановку на основе стихов молодых поэтов, погибших на фронтах Великой Отечественной войны: Павла Когана, Михаила Кульчицкого, Всеволода Багрицкого и многих других. Вспоминает Вениамин Смехов, исполнявший в постановке роль Ведущего.
Премьера состоялась 4 ноября 1965 года. Актеры выступали без грима, передавая образы целого военного поколения, что сделало войну для каждого зрителя личным воспоминанием. Фронтовикам было по сорок-пятьдесят, а молодые артисты сами были детьми войны.
«В спектакле «Павшие и живые» есть три дороги, которые сходятся к чаше с Вечным огнём. По этим дорогам погибшие уходят назад, и выходят всё новые люди. Затем звучит реквием в их память, и они уходят по дорогам героев назад — в такой красный освещённый задник» (Киев, ДСК-3, 21 сентября 1971 года).
На сцене действительно горела чаша Вечного огня, еще до того как Вечный огонь был зажжен у Могилы неизвестного солдата. Пожарный инспектор сначала категорически возражал, считая открытое пламя в зале немыслимым. Однако долгое убеждение Николая Дупака, директора театра и фронтовика, принесло свои плоды. В конце концов, инспектор посмотрел спектакль и, махнув рукой, дал добро, предложив помянуть погибших.
Песня на стихи Анатоля Вертинского была написана музыкой Анатолия Васильева и Бориса Хмельницкого. Запись из архива Марлены Зимны, и до сих пор её практически никто не слышал, кроме ближайших друзей Марлены.
Проблемы с пожарной инспекцией были лишь одной из многих трудностей, с которыми столкнулись творцы спектакля. Постановку критиковали за то, что в ней представлено слишком много стихов еврейских авторов, что якобы создаёт «еврейский спектакль». Важно отметить, что из-за цензуры пришлось убрать новеллу о писателе Эммануиле Казакевиче, который, работая в газете, сбежал на фронт. Сцена, где Высоцкий сыграл этого сотрудника НКВД, также была снята из-за остроты исполнения.
По замыслу Любимова актеры не раз меняют роли. Высоцкий в одном из моментов играет как Чарли Чаплина, так и Адольфа Гитлера. Чаплин, являясь любимым образом Высоцкого, стал символом трагедии мира в жестокую эпоху фашизма.
Высоцкий также выносил на сцену стихи Семена Гудзенко: «Нас не нужно жалеть…» Эта фраза резонировала с его эпохой, и каждый раз вызывала отклик в зрительном зале.
Обсуждения спектакля проходили непрерывно. В власти состояли заседания, на которых выдвигались правки и рекомендации, что изменить в постановке. Однако на защиту Таганки встали такие литературные величины, как Константин Симонов, Булат Окуджава, Георгий Бакланов, и многие другие. Благодаря их поддержке спектакль прошел на сцене, оставив след в сердцах зрителей.
К завершению спектакля звучат строки Бориса Слуцкого, написанные тем, кто сам прошел через Великую войну и чьи военные переживания ещё были свежи. «Давайте после драки…» — эти слова отголоском отзываются в памяти, подводя итог всему, что было пережито и показано на сцене.
Подготовка программы включала фотографии и документы из архивов, а также фонограммы, которые подчеркивают величие и значимость театра и его творцов. Эти архивные материалы позволили глубже понять наследие Высоцкого и его влияние на искусство.