— Домой ни в коем случае не возвращайся, там у тебя полон двор «сотрудников», — раздался голос на другом конце провода. Это была продолжение истории с повесткой, которую прокурор по надзору за соблюдением федерального законодательства так настойчиво желал мне вручить. Пришлось окольными путями добираться до аэропорта, сменив три машины. Честно говоря, я боялась, что после того, как задела копейский улей, могут устроить провокацию, подкинуть наркотики или даже патроны. Также я опасалась, что увезут в неизвестном направлении, и меня никто не найдет. Кстати, такое произошло с Павлом Новиковым — спортсменом из Казахстана, который провел в СИЗО-1 Красноярска более двух лет, не сообщая родственникам его местоположение.
Я ночевала в аэропорту в одной комнате со своим телохранителем, предоставленным родственниками заключенных копейской колонии № 6. В SMS без конца приходили номера счетов, на которые они переводили деньги для нужд ИК-6. Утверждают, что у них вымогали. Я им верю. Также без конца шли звонки от матерей, переживающих за своих сыновей. Ничего конкретного я им сказать не могла. Кстати, в аэропорту ни одна рамка металлодетектора не запиликала. Воздвигнув руки к небу, я села в самолет и отправилась в Москву, где меня встретил блогер «Гулагу.нет» Дмитрий Пронин. Вместе с ним мы отправились в гости к создателю сайта Владимиру Осечкину.
После нескольких дней «запар» — телек, радио, газеты — я хочу выразить огромную благодарность журналистам, которые вывели меня в эфир. Это позволило мне обратиться к силовикам и властям с просьбой оградить меня и других свидетелей акции протеста в Копейске от преследования и мести! Это действительно помогло!
3 декабря утром, вместе с делегацией Совета по правам человека при президенте РФ, мы отправились в Копейск. Стоит отметить, что на тот момент в течение недели в городе работала выездная группа СПЧ под руководством Игоря Каляпина, так что почва для работы совета была уже подготовлена. Михаил Александрович Федотов решил не откладывать визит в колонию до следующего дня, а поехать сразу же. Это меня удивило. Сколько раз я наблюдала «проверяющих» из Москвы, которые не выходили за пределы банкетного зала.
С нами в поездку отправились два журналиста — один из немецкого телеканала и Максим Солопов из «Газеты.ру». Челябинские журналисты не спешили присоединяться, видимо, не понимали, как исправить ситуацию с информационным вакуумом в регионе, который они создали с первого дня акции протеста, или просто ждали сигнала сверху.
На КПП нас встретил начальник «шестерки» Денис Механов и его заместитель Зяхор, на которого жаловались почти все заключенные. Первый — гладко выбрит и идеально пострижен. Второй — в блестящих ботинках. Кстати, не в первый раз обращаю внимание на обувь Зяхора — маниакально начищенная, что выглядит странно в условиях зоны. Мы сразу направились в ШИЗО.
— Давайте пойдем в эту камеру, — предложил Механов.
— Нет, при всем уважении, мне лучше знать, к кому мы идем, — резко ответила я. — Ведите к вашему «авторитету» Джангавадзе.
Двери открывают, а там… замученный тощий грузин, плохо говорящий по-русски, который ни разу не выходил в отряды и не видел других заключенных! И на этого человека решили повесить «бунт». Георгий рассказал, что сидит в ШИЗО безвылазно. «Иногда я забываю, что к начальнику нужно обращаться на «вы», говорю «ты» — и тут же провинность», — сетует он. Рассказал о том, как его били, как ставили на растяжку в медицинском кабинете, приматывая руки скотчем к металлической решетке. Кстати, сейчас вместо решетки уже сетка-рабица. «Пыточную» решетку спилили, когда члены ОНК Дина Латыпова и Николай Щур обнаружили на ней следы от скотча.
Идем дальше — встречаем хорошо знакомого мне Евгения Терехина, которого в июле избил замначальника колонии Щеголь. Было подано заявление в следственные органы города Копейска, но, несмотря на явные следы побоев, пришел отказ в возбуждении уголовного дела. С 19 ноября по 1 декабря «Тереха» сидел на голодовке, а сейчас выглядит как живой труп. Я даже расплакалась — очень худой, при росте около 180 см, весит не больше 60 кг. Сначала боялся говорить, смотрел на всех, как затравленный зверек, но, увидев меня, стал более разговорчивым. Показывает порезанные вены. Говорит: «Это когда в субботу волна началась, я услышал шум и подумал, что меня опять идут бить, разбил стекло и порезал руки»…
Дальше — инвалид Саркисян, у которого не работают ноги. Оказалось, они вовсе не обморожены, а страдают от множества болезней — от тромбофлебита до поражения мышц. Человек просто лежит на полу в камере. До нашего посещения он вообще лежал на голом полу, но теперь ему бросили матрац. Кстати, по настоянию Игоря Каляпина.