Госдума приняла в первом чтении законопроект о защите чувств верующих (Законопроект № 142303-6). Очередное проявление депутатских заблуждений, отмеченное той же печатью, что и все предшествующие попытки регулирования чувств, мыслей и выражений граждан России. Главная проблема всех этих законов — и о экстремизме, и о реестре, и о кощунстве с богохульством, а также о различной пропаганде — не только в том, что сборище непрофессиональных людей пытается стать подобием Святейшего Правительствующего Синода, но и в том, что они хотят контролировать вопросы, о которых в Первой поправке к Конституции США сказано предельно ясно: «Конгресс не должен принимать никаких законов». В свободной стране полиция не указывает гражданам, что им читать, во что верить и кого уважать. Это, конечно, неприятно и стыдно, но существует более серьёзная проблема с нашим законодательством, чем его противоречие Конституции.
В конце концов, теократии в современном мире бывают, и не все они столь строгие, как, скажем, в Саудовской Аравии, где за святотатство не просто штрафуют, а казнят. В Израиле тоже нет разделения религии и государства, и все три ветви власти участвуют в регулировании религиозных предписаний, таких как шаббат и кашрут, на уровне государственного сектора. В Великобритании королева является главой церкви. Таким образом, главная проблема не в самой теократии, а в низком качестве принимаемых законов и в бездарности их авторов. Депутаты не способны сформулировать свои идеи в ясной и понятной форме.
Помните обсуждение относительно закона о запрете митингов? Депутаты долго пытались определить, какое скопление граждан можно считать несанкционированной акцией. Обсуждения о том, может ли свадьба быть такой акцией, не привели к единому мнению. Один утверждал «конечно, нет», другой — «да, если там ругают правительство». А что, если на свадьбе поют песни известных исполнителей? Особенно интересна 282-я статья Уголовного кодекса: «Действия, направленные на возбуждение ненависти или вражды, а также на унижение достоинства по признакам пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии…». На протяжении 17 лет по этой статье выносятся приговоры, но нигде не указано, что такое «социальная группа» и можно ли туда включить, например, взяточников или казнокрадов. Кто-то считает, что можно, другие — что нельзя.
Однако настоящая загадка — это закон об экстремизме 2002 года, по которому суды вынесли более 1800 решений, и четкого определения экстремизма так и не дано. Уверяю вас, этого никогда не произойдёт. Как только кто-то попробует сформулировать, что считается экстремистским, выяснится, что большая часть подобных утверждений содержится в Библии и Коране. Новый законопроект о чувствах верующих представляет собой ещё один список штрафов и кар, без попытки объяснить, за какие действия должна наступать уголовная ответственность. Если «осквернение» можно трактовать как физический контакт с объектами культа, то «оскорбление» остаётся неясным.
Например, мусульмане верят, что человек, имеющий собаку, после смерти попадёт в Ад. Является ли выгул собак публичным оскорблением чувств мусульман? Как насчет заседаний Государственной Думы по субботам — оскорбляют ли они чувства иудеев? Список потенциальных потерпевших также вызывает вопросы. Законодательство говорит о религиях, составляющих «неотъемлемую часть исторического наследия народов России», что подразумевает наличие определённых верующих. Однако, например, католики, протестанты или индусы, похоже, в этот список не входят, поскольку их религии не являются частью наследия.
Но это лишь трактовка, основанная на невежестве авторов законопроекта, которые не знакомы с учебниками истории. Важно помнить, что православие было привнесено на территорию бывшего СССР из Византии лишь в конце X века. До этого на этих землях доминировало язычество, и даже после крещения киевского князя Владимира многие регионы продолжали придерживаться языческих верований, за что, согласно закону 2002 года, их последователей преследуют как экстремистов.
Интересен также вопрос о сатанизме. Сегодня, пока закон не принят в окончательном варианте, могу смело заявить, что отрицаю существование бесов. Как бы о них ни говорили алкоголики или священники. Вера в существование бесов, управляющих людьми, — это форма сатанизма. На данный момент такой сатанизм в России можно открыто отрицать. Но что произойдёт после принятия закона? Не потребуют ли от нас, под угрозой уголовного преследования, публично признаваться в вере в темные силы?