«Московского стрелка» Виноградова поместили в трехместную камеру
О массовом убийце из Москвы говорят как о «стрелке». Однако можно было бы употребить и другие определения — мужчина, русский, москвич и так далее. Использование термина «стрелок» выглядит как разжигание розни к социальной группе любителей стрелкового спорта.
Убивало оружие в куда меньшей степени, чем его пальцы, руки или психическое состояние этого маньяка. Тем не менее, СМИ акцентируют внимание на его статусе стрелка, что отвлекает от истинной проблемы — это был опасный социопат, который долгое время не встречал сопротивления и знал, что заходит на бойню без препятствий. Хотя, как мы видим, он ошибся, несмотря на tragические последствия.
Представьте ситуацию: если бы его фамилия была Купитман, и СМИ акцентировали бы на том, что он был евреем, какую реакцию это вызвало бы? Когда сообщается о преступнике из Кавказа, это считается дурным тоном — такое стремление к корретности стало общепринятым. Но общественность, похоже, не волнует, как компрометируют социальную группу стрелков.
Конечно, запрещать упоминание терминов не выход, но необходима этика в риторике. Нельзя делать рекламу убийце, лишний раз вспоминая его имя и фамилию с изображением. И особенно недопустимо вместо терминов «маньяк», «социопат», «псих» или «убийца» называть его «стрелком».
Кроме того, он был юристом, сотрудником аптечной компании и активистом экологического движения. Вы думаете, что действовал именно стрелок? Интересно, как бы его называли, если бы он использовал нож, как тот китайский школьник, который убил девять человек? «Мясником», ведь он режет плоть, в отличие от «стрелка», который в большинстве случаев стреляет по мишеням и дичи, чтобы накормить наше сообщество. Оставляя на стрелков, которые стреляют в состоянии необходимой обороны, превосходящий процент по сравнению с преступностью.
Теперь же все эти достойные люди не могут называться «стрелками», потому что безответственные журналисты присвоили этот термин массовому убийце.