Пока в России проходила рождественская ночь, в церквях звучали праздничные песнопения и читали Евангелие о поклонении волхвов младенцу Иисусу, в США разворачивалась драма. Эта драма не была связана с кризисом американской демократии, делегитимацией выборов или попыткой государственного переворота. Она касалась людей, считавших себя большинством, но не желающих признать жестокую правду – они стали меньшинством.
Трампизм восходит к радикальной традиции американской революции, названной в честь Патрика Генри. Прототипами для вдохновения служат герои прошлого – Фрэнсис Мэрион (прототип главного героя фильма «Патриот» с Мэлом Гибсоном) и Дэви Крокетт, погибший в форте Аламо. Уверенность этих людей из провинциальной Америки в том, что они являются «стопроцентными американцами», опорой нации, молчаливым большинством, голосовавшим за Никсона и Рейгана, была непоколебима.
Неприязнь к сильному центральному правительству и защита прав штатов в вопросах, касающихся афроамериканцев, смертной казни, абортов и однополых браков характеризовали их позицию. Изоляционизм, дополненный антикоммунизмом, стал основной причиной поддержки военных операций, направленных на сдерживание коммунизма, чтобы предотвратить возможные угрозы. После холодной войны мотивация к внешней активности резко снизилась – Путина трамписты стали воспринимать как христианского лидера, защищающего традиционные ценности, в то время как врагами стали либеральные политики, журналисты, правозащитники и представители различных меньшинств.
Выяснилось, что коалиция меньшинств численно превосходит традиционную опору общества. Побеждать на выборах стало возможно лишь через избирательную систему, которая предоставляет преимущества глубинке. С 2000 года республиканцы лишь однажды, в 2004 году, получили большинство голосов на общенациональных выборах. Новые поколения становятся более либеральными, демократы активно регистрируют афроамериканцев для участия в выборах и предоставляют гражданство «мечтателям». Это создает атмосферу фрустрации для трампистов, ставших меньшинством, сталкивающимся с разрушением привычного мира.
Надежда на сохранение власти Трампа стала единственным выходом, чтобы остановить процессы, угрожающие привычному порядку, где младшие уважали старших, а меньшинства знали свое место. Ненависть ко всем, кто препятствует этому, возрастает. К старым врагам добавляются новые – предатели из своей партии и консервативные судьи. Государство, а не как принято считать «глубинное государство», становится чуждым.
Права штатов, сертифицировавших победу Байдена, отбрасываются на второй план, и все больше обсуждаются мечты о диктатуре с опорой на патриотически настроенных военных. Однако Трамп не является заговорщиком, а скорее нарциссом и демагогом, разжигающим страсти и подстрекающим своих сторонников, которые в итоге оказываются брошенными на произвол судьбы под его лозунги.
Конспирология трампистов и недоверие к выборам, в сочетании с электоральной мобилизацией афроамериканцев, привели к тому, что республиканцы потеряли большинство в Сенате. Независимо от того, насколько трамписты оставались недовольными системными политиками, они начали подрывать партию, угрожая обструкцией на праймериз. Однако бунт в Вашингтоне ведет к непредсказуемым последствиям для его участников.
Кроме того, в Америке начали проявляться признаки возрождения двухпартийности. Трамп оказался в полной изоляции, а вице-президент Пенс фактически отказался подчиняться ему. Министры обсуждали возможность его смещения, используя 25-ю поправку. Если еще недавно возможность участия Трампа в выборах 2024 года казалась реальной, сейчас это уже выглядит немыслимым. Сенатор Шумер говорит более резко, чем сенатор Макконнелл, однако в их речах сейчас больше общего, чем различий.
Действия Трампа и его сторонников способствовали политической консолидации вокруг основных ценностей современного государства. Интересно отметить, что после того, как американский Конгресс на короткое время напомнил о событиях в Донецке в 2014 году, вице-президент Пенс вновь занял председательское место. Сенаторы также возобновили сессию в обычном режиме, придерживаясь законных процедур.
Это и есть проявление парламентаризма, даже на символическом уровне. После покушения анархиста Вальяна в зале заседаний французской палаты депутатов, ее председатель Шарль Александр Дюпюи произнес знаменитые слова: La séance continue! («Заседание продолжается!»). В СССР это обыграли Ильф и Петров, вложив эти слова в уста Остапа Бендера. Тогда многим казалось, что буржуазный мир рушится. Но СССР больше нет, а институты парламентаризма и правового государства продолжают существовать, несмотря на угрозы со стороны радикалов.