Выступление Всеволода Чаплина против конституционного принципа равенства религиозных объединений перед законом не должно вызывать удивления. Признаем, этого равенства у нас нет и не было, даже в самые демократические времена. В некоторых других странах такая практика существует, но прав отец Всеволод: далеко не везде, даже в Европе. У нас, в отличие от Европы, иные конфессии (не будем уточнять) поддерживаются государством завуалировано — через различные фонды.
Чаплин выступает за то, чтобы государственная поддержка была открытой и легальной. Это желание представителя заинтересованного юридического лица и активного проводника его интересов вполне закономерно. Однако он идет дальше, утверждая, что «одни религиозные организации, приносящие обществу пользу, должны поддерживаться, а другие — исключаться из жизни страны». Вопрос в том, кто именно не приносит пользы, кто должен «устраняться», и, главное, кто будет составлять список «устраняемых». На самом деле, никаких вопросов здесь нет — все и так понятно.
Вопросы появились позже, когда я услышал поддержку этих мыслей со стороны Дмитрия Быкова, неожиданно ставшего непримиримым борцом с «тоталитарными сектами», которые, по его мнению, получили в какой-то момент зеленый свет. Но что такое «тоталитарная секта»? Быков уверенно использует этот термин, ссылаясь на некие «системные признаки», которые якобы известны. Однако эти признаки, придуманные антикультистами, не признаются в религиоведении из-за своей неопределенности и возможности манипуляции.
По справедливому замечанию профессора МГУ Игоря Кантерова, «при желании к разряду „тоталитарных“ могут быть отнесены монастырские обители и религиозные ордена, поскольку их вряд ли можно назвать оазисами безбрежного духовного плюрализма». Но вовсе не это представляет собой вольнолюбивый писатель, восклицающий: «Свидетели Иеговы до сих пор свободно ходят по улицам и приставляют к людям. Вообще, как такое может быть?» Ничего необычного. Придется привыкнуть. Ветер разносит семена самых необычных верований по различным странам, и они где-то приживаются. Запретить «Свидетям» ходить по улицам и обращаться к прохожим невозможно, пока они не нарушают закон и Россия остается в рамках европейского правового пространства. Не хочешь — не разговаривай с незнакомцами.
В нашей стране любят создавать проблемы на ровном месте. Помните, как Армия Спасения, популярная среди бездомных за раздачу пищи на московских вокзалах, была объявлена «военизированной» организацией? В течение семи лет разбирательств, пока дело не дошло до Европейского суда, мир продолжал удивляться множеству абсурдных заявлений о мирной протестантской деноминации.
К сожалению, любая кампания против «сект» часто оборачивается привычной дискриминацией протестантских общин, которые являются законопослушными гражданами, не употребляющими алкоголь и имеющими крепкие семьи. Они могут не нравиться Дмитрию Быкову, но автор «Гражданина поэта» мог бы больше ценить свободу религии. Не случайно же авторы Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод (1950 год) объединили ее в одну статью со свободой мысли и совести.
Эти авторы стремились предотвратить повторение ситуации, описанной поэтом и евангельским пастором Мартином Нимёллером. Он молчал, когда нацисты приходили за коммунистами, он же не был коммунистом, молчал потом, когда пришли за социалистами и евреями. Заканчивается его стихотворение так: «Когда они пришли за мной, больше не было никого, кто бы мог протестовать».
Не будем драматизировать нынешнюю, отнюдь не безнадежную ситуацию. Речь лишь о том, что привычнее видеть поэта в роли защитника обиженных, нежели их обвинителя.
