ДАННОЕ СООБЩЕНИЕ СОЗДАНО И РАСПРОСТРАНЕНО ИНОСТРАННЫМ СРЕДСТВОМ МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ, ВЫПОЛНЯЮЩИМ ФУНКЦИИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА, И (ИЛИ) РОССИЙСКИМ ЮРИДИЧЕСКИМ ЛИЦОМ, ВЫПОЛНЯЮЩИМ ФУНКЦИИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА.
Недавно меня окрестили «защитником террористов». Что ж, вот вам история одного террориста. Так вышло, что мне довелось провести 16 суток под арестом в спецприемнике. По меркам протестного активизма это довольно обычная ситуация. Но в моем случае шуму было много. Только речь не обо мне.
Сидя в спецприемнике, я познакомился с молодым парнем, который досиживал уже второй арест подряд, без всякого шума. Первый арест произошел сразу по прилету из Турции — в аэропорту «Внуково» 12 декабря 2018 года. По его рассказу, его продержали там сутки, отобрав все вещи, затем пытались накачать алкоголем, избили, и в итоге закрыли на трое суток за «неповиновение».
Второй арест случился сразу за первым. Парня вывели через черный ход и увезли в отделение полиции «Останкино», а оттуда через суд отправили еще на 10 суток за «нецензурную брань в общественном месте». Третий арест произошел при попытке адвоката Тимура Идалова, которого я направил к Исломбеку Камалову, посетить своего подзащитного в последний день его 10-суточного ареста. Однако Идалова не пустили, а Камалова снова похитили дядьки в масках и штатском прямо из спецприемника.
Пару дней спустя он оказался в другом спецприемнике, арестованный на 15 суток в отсутствие адвоката. 11 января 2019 года Камалова уже встречала целая делегация. Адвокат Идалов, правозащитник Петр Курьянов, мама Камалова и следователь из СК. Следователь должен был забрать Камалова и опросить его по всем этим похищениям. К самому Камалову незадолго до его выхода пришли члены ОНК.
К назначенному времени появляются хмурые дяди в штатском и медицинских масках, хотя пандемии тогда еще не было. Они заходят в спецприемник, как к себе домой. Но Камалова все же везут в следственный комитет. У хмурых дядей при себе никаких бумаг, а у следователя — поручение. Затем они спокойненько заходят в следственный комитет, идут к руководителю, где появляется первая бумага — поручение доставить Камалова в следственную часть ФСБ как подозреваемого в совершении преступления.
Таким образом, 11 января после допроса до часу ночи, Камалова обвинили в терроризме, а именно в «участии в деятельности организации, признанной в России террористической». Познакомившись с человеком в спецприемнике, вскоре обнаруживаешь, что он уже, оказывается, террорист.
На суде присутствовали наши адвокаты, журналисты и даже художник, как в американском кино. Были секретные свидетели, которые говорили измененными голосами с темных пустых экранов. Они утверждали, что Камалов, сидя в спецприемнике, сам рассказал им о своем вступлении в ИГИЛ. Также был телефон, отобранный у Камалова в аэропорту, на котором якобы обнаружили переписку «террористической направленности». Однако телефон не позволили включить в суде, и предлагалось поверить на слово тем, кто его отобрал.
В итоге Камалов получил 14 лет колонии строгого режима. Апелляция была отклонена, а приговор оставлен в силе. Мы плавно подходим к сегодняшнему дню. 9 сентября 2021 года, в 9:30, в Верховном суде рассматривается кассация на приговор Камалова. Юридические основания для отмены приговора имеются, но надежд на Верховный суд немного. Наши адвокаты будут там, будет и пресса. При помощи коллег из «Мемориала» в интересах Камалова уже направлена жалоба в Европейский суд по правам человека.
«История одного террориста» еще не закончилась. Но сколько еще таких историй в России? Сколько вообще в России террористов? Были террористы? Конечно, были, и много. Судили их военными судами. Наше время — это наша половина 21-го века, а в вашей уже гораздо спокойнее и, самое главное, честнее. Художник запечатлел отдельные моменты суда первой инстанции. Делюсь ими с вами. Смотришь на них, как на комикс — и вроде не так страшно.