Задаваясь вопросом, который, казалось бы, давно разрешен отечественными законодателями и небольшой группой активистов, удивляюсь тому, что довольно много людей воспринимает формулу «оскорбление религиозных чувств» всерьез. Если бы речь шла о каком-то примитивном культе, это можно было бы понять. В таких культах священные изваяния наделяются людьми человеческими признаками, включая гневливость и мстительность. Поэтому страх приверженцев таких верований навлечь на себя беду недостаточной почтительностью к фетишам вполне объясним, как и их возмущение пренебрежением к идолам. Но как можно оскорбить религиозные чувства последователей развитых религий, таких как иудаизм, христианство или ислам? Что они представляют собой? Как сформулировать представление об этом абстрактном и интересном комплексе чувств?
Понятно, что можно оскорбить ложью уважение человека к правде, обманом — доверие, а подменой реальности — чувство собственного достоинства. Все это может восприниматься как оскорбление третьими лицами, если, например, вы оскорбляете кого-то на глазах другого. Но что можно считать «обидой» для религиозного чувства человека, который уверен, что идет правильным путем? Что может оскорбить его внутреннее благоговение перед Высшим или его святыней? Вопрос можно переформулировать: «Кто может оскорбить религиозное чувство?» Ответ очевиден: это сам обладатель этого чувства. Только он может утратить веру или надругаться над своими убеждениями. Вера и религиозные убеждения — это внутреннее достояние личности, о чем говорит история религий, полная примеров людей, которые жертвовали жизнью за свою веру.
С другой стороны, ситуации, когда исключительность религиозной веры становилась предлогом насилия — войн, инквизиции, «истребления неверных» — теперь признаются самими религиозными сообществами как «ошибки» и «перекосы». Этот взгляд на вещи прост, но, похоже, многие взрослые, уверяющие в своей вере, на самом деле не имеют представления о своих религиозных корнях, а порой и о самих себе.
В то же время крики «оскорбленных» иногда звучат откровенно и вызывающе. Например, действия студентов, которые, размахивая крестами и кирпичами, нападают на тех, кто не соответствует их представлениям. Все это мало похоже на истинное исповедание христианских заповедей. Но общественность это не смущает, так как многие далеки от понимания самих заповедей. За веру отцов, для большинства людей, которые ранее не имели религиозных убеждений, принимается идея исключительности, напоминающая тоталитарную идеологию.
Неважно, что изображено на символах этой идеологии — серп и молот, нацистский «паук» или попирающий полумесяц православный крест. Известно, что управлять малосведущим обществом гораздо проще, чем зрелым и развитым. Поэтому ажиотаж, который возникает под давлением теряющих авторитет светских и религиозных лидеров, имеет ясную деструктивную направленность.
Их действия больше связаны не с насаждением единомыслия, а с провокацией общества откровенными нелепостями и цинизмом. В то время, как разрабатываются законы, сужающие личные свободы, высшие чиновники демонстрируют свою вседозволенность, не обращая внимания на закон или мораль. Это вызывает ощущение провокации, рассчитанной на то, чтобы довести общество до предела социальной неприемлемости.
Зачем это делается? Возможно, для того, чтобы с полным правом «спасать нацию», как это уже происходило ранее, где «спасение» зачастую оборачивается насилием и сменой одного «ошейника» на другой. Если принять это предположение, необоснованная истерия вокруг «оскорбления религиозных чувств» становится понятной. Это всего лишь предлог для углубления идеологической зависимости тех, кто верит в данную концепцию. Возможно, именно это приведет к тому, что у них «сорвёт крышу». А о новом «порядке» позаботятся те, кто всегда готов взять на себя эту роль.
