Приехал в Беларусь, чтобы жениться, стараясь сделать это максимально незаметно. Поначалу все шло нормально, пока я не позвонил руководителю белорусского отделения НБП, Евгению Контушу. Судя по всему, его телефон очень тщательно прослушивается.
На следующий день ко мне пришли сотрудники Солигорской милиции. Они сообщили, что дождемся работников Военкомата, и я должен пройти медицинскую комиссию для зачисления в Вооруженные силы РБ. Я особо не переживал, так как раньше отбывал срок за экстремизм. Однако прибыли два человека в штатском, отобрали у нас с моей невестой Анной Городничевой телефоны и затолкали в гражданский автомобиль. Вместо Военкомата и милиции нас повезли в УБОП.
Спустя полчаса к нам присоединились военные, которые вручили мне под роспись повестку на следующее утро и удалились. Я уже думал, что смогу спокойно вернуться домой, но мне сообщили о приезде сотрудников Главного Управления по Борьбе с Организованной Преступностью из Минска. Мы ждали около двух часов, и, наконец, они прибыли. После этого нас все-таки отвезли в милицию.
Там, к моему удивлению, у нас взяли образцы слюны и отвезли обратно в УБОП. Нас начали допрашивать по отдельности. Сотрудники выглядели более интеллигентно, чем их российские коллеги. Они интересовались нашей причастностью к поджогам отделения милиции в Солигорске и Российского посольства в Минске. Мы ответили, что на территории Беларуси ничего противозаконного не совершали, и допрос не имеет смысла. В ответ нам сообщили, что их «попросили» российские коллеги побеседовать с нами.
Они пытались узнать, действует ли запрещенная НБП в России, много спрашивали про Контуша и не планирую ли я с ним в ближайшее время проводить акции. Некоторые из них действительно полагали, что я из Москвы руковожу каким-то мифическим Солигорским отделением НБП. После допроса разочарованные сотрудники распрощались с нами, и мы вернулись домой.
Из этого всего я сделал вывод: Беларусь ровно настолько же полицейское государство, как и Россия – не больше, не меньше.
