Советская традиция образа жизни и мышления привила генетический код стремления к стабильности. Пусть будет голодно, холодно, неуютно, но предсказуемо и без личных рисков. Государство пусть за меня все решает, включая и мою безопасность. «Лихие девяностые» разрушили привычный уклад жизни и оставили негативный след в сознании человека перестроечной эпохи. Именно поэтому с такой легкостью народ обменял свою ответственность на пресловутую вертикаль стабильности.
И получил. Убийства журналистов, кровавый разгул фашистов и, наконец, станицу Кущевская. Власть на местах сливается с криминалом и чувствует себя превосходно. В идеологии поисков врагов на Западе удобно расположился криминально-государственный капитализм.
До поры до времени. Стабильность грозит превратиться в лихие нулевые, что будет покруче, чем стихийный беспредел на заре перестройки. Поскольку «крыша» посолиднее, и совершать акции устрашения становится элементарным правилом поведения.
Общество гиен и шакалов, упорно взращиваемое политической элитой, начинает поедать себя. Благородных животных скоро не останется, и наступит голод…
