Фонд помощи хосписам «Вера» собрал родителей, потерявших детей, в центре театрального искусства Сергея Женовача. Никто не знал, с чего начать. С главной стены зала на всех входящих смотрели радостные, занятые детскими делами, дети: с куклой, с игрушечным ружьем, в морской волне, на аттракционе, в школьной форме с нелепым бантом на голове, в лесу у березы, на лошади. В общем, в тех местах, где должны быть дети. Такие, какие они обычно бывают.
В зал входили взрослые, цепляясь друг за друга. Смотрели в глаза детей на фотографиях и еще сильнее вцеплялись друг в друга. Зажимали рот, чтобы не закричать, не заплакать. Садились на стул, дышали часто-часто. Волонтеры в оранжевых майках с надписью Фонд «Вера» осторожно вкладывали им в руки стакан воды. Затем кто-то предложил зажечь свечи на входе. Свечи были обыкновенные, как в ИКЕА, и весь зал наполнился сладким полуновогодним запахом, обещающим праздник.
Студенты театральной студии вышли и начали петь. Это происходило в вестибюле театра, и студенты находились всего в шаге от родителей детей, которые не дожили до этого выступления: они ушли от жизни в результате неизлечимой болезни, дома, в больнице или хосписе. Закончив выступление, студенты сами стали аплодировать родителям. И тогда все заплакали.
На микрофон вышла руководитель фонда помощи хосписам «Вера» Нюта Федермессер. У нее в руках была подготовленная речь, но руки дрожали, и она не смогла прочитать написанное. Сказала: «Здравствуйте, я вас всех очень люблю», и заплакала. Люди в зале достали мобильные телефоны и начали снимать Нюту. В такой момент она больше не могла молча плакать и стала говорить.
Она рассказала о том, как много лет работала в школе, но никогда не успевала узнать своих учеников так хорошо, как тех детей, которые провели хотя бы два дня в хосписе. Выразила благодарность родителям за то, что они смогли прийти. Поделилась, что не понимает, что они пережили, ведь такое переживать не дай Бог, но фонд «Вера», она сама, Нюта, врачи и волонтеры существуют для того, чтобы ни один ребенок, которому больно и жизнь которого вот-вот оборвется, не оставался один, а родители не захлебывались в отчаянии.
Она также отметила, что любая, даже очень короткая, жизнь должна быть полной любви и счастья. Люди в зале кивали. Один мужчина в последнем ряду, смотревший все время в одну точку, вдруг заплакал, положив голову на плечо своей жены, а она гладила его по лысой голове. Со стены на них смотрел их мальчик, чья жизнь несколько месяцев назад оборвалась в хосписе.
Кто-то заговорил о звездах, в которые превращаются дети, ожидающие родителей на небе. Другой упомянул звонкий бессмертный полк, которым теперь стали эти мальчики и девочки с фотографий. Писатель Людмила Улицкая заметила, что те, кто потерял ребенка, становятся в миллион раз чувствительнее к чужой боли, что они – уникальные люди, пережившие невиданное испытание и огромное горе.
Сложилось удивительное созвучие: много пап в зале, ведь в России больной ребенок часто остается без отца. Мамы взяли пап за руки. Нюта Федермессер поделилась воспоминанием о том, как десять лет назад в Люберцах без обезболивающих умирал Жора Винников, и как все искали морфин или что угодно, что могло облегчить его страдания. Из этого отчаянного поиска родилась детская выездная служба хосписа, которая уже работает, и вскоре появится детский хоспис.
Каждый ребенок, чья фотография сейчас смотрит со стены, научил врачей и волонтеров чему-то важному. То, что хосписное дело, пусть со скрипом, но движется вперед – это и есть память об ушедших детях. Нюта немного почитала письма родителей о том, чему радовались их дети. Из писем стало понятно, что даже если у человека двигается всего один пальчик, ему может быть весело, грустно, смешно и все это в руках тех, кто рядом.
Так закончилась официальная часть, освободившая всех в зале от необходимости сидеть неподвижно на своих местах. Все встали и начали обниматься. Выходили на улицу, курили, плакали и снова обнимались. Показывали друг другу, врачам, волонтерам, журналистам фотографии своих детей в телефонах, рассказывали, что их дети любили, чего боялись, как смеялись и пели, как грустили и мужественно переносили лечение.
Одна мама показала фотографию, которую ее 17-летний умирающий сын сам выбрал для памятника, и сказала, что хочет написать о нем и его болезни книгу. Другая женщина рядом тоже выразила желание написать книгу. Они обнялись и немного поплакали. Вернулись в зал к микрофону, к которому все подходили, чтобы рассказать свои истории и истории своих детей – что-то личное и дорогое, что хранилось у них в груди комком и не могло быть рассказано незнакомым людям.
Одна мама рассказывает, как ее дочь любила считалки. Она добавила: «Она бы мне не простила, если бы я не подошла к микрофону. Я ей нравилась активной». Папа Дани поделился, что после всего, что произошло с его сыном, он стал волонтером фонда и теперь строит церковь, а у них с женой родилось двое детей. Вместе с Даней, ставшим ангелом, теперь у них шестеро детей. Все стали аплодировать.
Один из братьев Дани, носившийся по залу, попросил шарик, и все улыбнулись. Мама Дани подошла к микрофону и сказала: «Не бойтесь рожать. У нас там, на небе, есть кому за нас помолиться». Затем еще одна мама поделилась своим переживанием: «Когда я приду на небо, меня встретит мой большой красивый сын. Он меня ждет, все приготовил». Кто-то заметил, что они все – избранные, ведь их уже ждут в Раю.
В этот момент Нюта извинилась перед мусульманами за доминирование христианской философии. Мусульманские мамы и папы из зала замахали руками и сказали, что все правильно говорит, что Бог один. Затем папа, который сильно плакал у мамы на плече, подошел к волонтерам и спросил, можно ли забрать одну из зажженных при входе свечек домой. И другие тоже взяли свечки. А затем в небо улетели белые шарики. Одна мама тихо сказала: «Лови, Алинка». Небо отражалось в нескольких десятках поднятых вверх глаз.
Заплаканная бабушка обняла Лиду Мониава, которая придумала, как работает выездная служба детского хосписа и как, когда и чем надо помогать семьям уходящих детей, и сказала: «Спасибо, что дали нам возможность поплакать вместе. С теми, кто не понимает, плакать совершенно невозможно, даже как-то не прилично». Другая мама гладит Лиду по плечам и рукам: «Спасибо, что не забываете наших детей. Я так боюсь, что о моем Коле забудут, как будто и не было. А сегодня он как будто был с нами.»
Собравшиеся уходили из центра театрального искусства тихими и светлыми, больше не цепляясь друг за друга, а просто держась за руки. Кажется, им стало легче.