Начнем с начала — с, действительно, идиотской «Войны». С её козами, ненаглядными касперами, курами в вагинах, наследником медвежонком и пенисом на мосту. Надя Толоконникова и Петя Верзилов этот гадюшник благополучно покинули. Честь им и хвала за это!
Примечательны предъявы «войнистов». Оказывается, у них есть две главные заповеди: 1) действие должно быть абсолютно бессмысленным (иначе «коллективному Гельману» не понравится); 2) ни один сношающийся кролик не должен пострадать. Надя с Петей нарушили обе заповеди: ломанулись в сторону гражданского протеста, и возможность «посидеть в тюрьме» перестали рассматривать как западло. И для себя, и для других. Например, для киевского секс-символа, которого ухватила за причинное место украинская милиция. Сам Петя Верзилов благополучно отсидел с Навальным и Яшиным в декабре прошлого года. Надя сидит сейчас…
Как известно, Надежда Толоконникова отрицает свою причастность к Pussy Riot. И правильно делает. Так или иначе, на этом месте мы с ней прощаемся и переходим к коллективу, деятельность которого «идиотской» могут назвать разве что такие лучезарные «светочи», как Кристина Потупчик или Алексей Навальный. А, например, музыкант Алексей Караковский описывает их так: у Pussy Riot есть, как минимум, одно большое достоинство, которое резко выделяет их на общем протестно-акционистском фоне: они очень тщательно заботятся о том, чтобы их понял любой, неподготовленный человек.
Именно это делает Pussy Riot не похожими ни на украинских эксгибиционисток из Femen, ни на некрофилов и копрофагов из группы «Война», чьи политические требования теряются за демонстративным абсурдом циркового представления. Можно сказать, что Femen и «Война» — это распальцованное, богемное самолюбование, специально закодированное от понимания обществом, но открытое для поддержки горсткой интеллектуалов-знатоков и тысячами быдло-гопников, которым при наличии сисек никакие коды не нужны.
На этом фоне Pussy Riot шокирующе конкретны и, несмотря на эпатажное название, целомудренны. Их послания, далёкие от какой-либо художественности, апеллируют к нравственности, смысл их следует понимать буквально — и, может быть, это основная причина, почему их призывы были впервые за десятилетия акционистской борьбы услышаны обществом.
Почитайте тексты, которые девушки пели на своих несанкционированных концертах. Гельман за такое по головке не погладит: никакого «акционистского» тумана – всё сказано прямым текстом. И себя они не берегли. Если с крыши изолятора на Симферопольском бульваре (где сидели Петр Верзилов и их нынешний надменный хулитель Навальный) девушки умудрились грамотно слинять, то акция «Путин зассал!» на Красной площади такой вариант исключала. Их не могли не задержать, не опознать, не переписать (и придержать заветный списочек — так, на будущее)…
Повторяю: всё это было неизбежно. На всё это они пошли сознательно. Теперь о панк-молебне Пресвятой Богородице… Девушки сумели нащупать кощееву иглу всего этого зловонного гадства, в котором мы завязли по уши. Все мы немного лицемерим. Называем накачанную уколами вошь «избранным президентом», лыжнега, в квартире которого прописана и постоянно проживает интересная женщина, называем «патриархом», преступную группировку, специализирующуюся на рейдерских захватах чужой собственности и промывке мозгов, называем «церковью» и т.д. Весь этот позорный маскарад мы не то что совсем уж принимаем за чистую монету, но предпочитаем на этот счёт не париться. И вдруг выходят они – и называют всё своими именами. «А король-то голый!»
А то мы не знали. Знали, конечно. Но эту убийственную правду никто до сих пор не решался сказать вслух так, чтобы она дошла до каждого… Вот, скажем, я. Уже не первый год говорю (в ЖЖ в основном, изредка в интернет-СМИ, достаточно «отмороженных», чтобы публиковать такое): лыжнег и его банда – антихристы, они открыто воруют всё до чего дотягиваются их грязные руки (детские медучреждения, тевтонские замки, органные залы, собранные для погорельцев народные деньги и мн.др.). Много чего еще говорю. И кто это слышит? А девушки нашли такую форму для своего высказывания, что их услышали все.
А что, собственно, они сделали? Смонтировали клип с панк-молебном и распространили его через блоги и социальные сети. Это абсолютно революционное ноу-хау – «электронная молитва», к которой может присоединиться любой, кто её просматривает. А эпизод в ХХСе, о котором сегодня так много говорится – лишь незначительный рабочий момент съемок. Не более того!
Девушки пришли в пустой храм в час, когда там не шло богослужение (только редкие гости столицы любовались творением Зураба Церетели, да уборщицы мели полы). Девушки поднялись на солею (небось, спугнули шнырявшую там даму с пылесосом) и исполнили свою молитву перед камерой. Охрана попросила их на выход – они подчинились. Всё! Ровно то же самое они сделали в прежнем кафедральном соборе – в Елохово. Там на их выступление вообще не обратили внимания. Ничего ж не произошло!
На солее, кто только не топчется, когда службы нет. Ничего хоть сколько-нибудь напоминающего осквернение или кощунство они не делали (ХХСовский отец-ключарь подтвердил: переосвещать ничего не нужно). В чем проблема-то? Проблема в клипе, который увидело столько людей, сколько не снилось ХХСу с Елоховским на все двунадесятые праздники вместе взятые! Если бы не было клипа – мы бы и знать не знали, что в один из дней пёстро одетые девушки заходили в главные храмы столицы, поднимались на солею, стыдили «Гундяя», за то, что вместо Бога верит черт знает во что, и просили Богородицу избавить нас от Путина. Когда вам в очередной раз начнут морочить голову «ужасом-ужасом», который якобы страшно оскорбил религиозные «чуйства» ХХСовских охранников и уборщиц, не спешите хвататься за наган.
Спросите хотя бы у г-на Пахомова, кляуза которого дала основания (смехотворные, конечно) для возбуждения уголовного дела: «Пахомов! А где ты был в этот момент!» И когда он промямлит, потупя взор: «Дома, в туалете с книжкой сидел», удивитесь: «Как же твои, Пахомов, „чуйства“ умудрились оскорбиться в таком далёком от ХХСа месте?» Тот же вопрос можно задать остальным кляузникам, и всем тем, кто вопит сегодня о нанесенном им страшном «оскорблении». Получается одно из двух: или все эти люди лжецы-симулянты, или их оскорбила картинка в мониторе, на которую при монтаже был наложен звук.
Но тогда надо было в доносе своём честно написать: «Кино не понравилось. Прошу принять меры», а не врать, будто ты стоял в ХХСе на задних лапах, легкомысленно растопырив свои «чуйства», и тут налетели коршуны в разноцветных масках и покрыли их зловонным пометом. О том, что в ХХСе (и в Елоховском, о котором вообще ничего не слышно) не произошло ничего ужасного, я уже говорил. Имело место нарушение некоторых неписанных правил. Что-то вроде «видеосъемка в храме только по благословению настоятеля». За такие вещи предусмотрено только одно наказание: нарушителя могут попросить удалиться. Их попросили – они удалились. Инцидент исчерпан.
Про текст панк-молебна уже столько сказано, что повторяться совсем не хочется. Обозвать товарища Гундяева «сранью Господней» — это, конечно, сильно. Но хулы на Господа тут нет («срань»-то – Гундяев). А сильных выражений навалом и в Псалтири, и в Евангелии. Причем адресат христовой ругани тот же – фарисеи. Призыв «стать феминисткой», адресованный Богородице, если чем и поражает, так своей детской непосредственностью. Но, опять же, никакой хулы в нём не содержится. Фактически девушки попросили Богородицу о поддержке и покровительстве в деле, которое искренне считают достойным. В общем, ни «осквернения», ни «кощунства». Лишь непривычно свободное обращение с литературным жанром «молитва», непривычно свободное поведение в общедоступной части храма, непривычная одежда.
