Прошло уже почти две недели с теракта в минском метро. По официальной версии следствие практически близится к завершению – виновники найдены, и дело в кратчайшие сроки будет направлено в суд. В некоторых российских оппозиционных кругах даже прозвучали предложения, чтобы ФСБ училась работать у белорусских спецслужб, мол, посмотрите, как быстро они нашли террористов.
Тем не менее, белорусский теракт имеет одно общее с российскими аналогами 1999 года – и там, и тут власти, кажется, торопятся продемонстрировать удачное завершение следствия. Однако в обоих случаях остаются вопросы. Как и в Москве, в Минске либеральная часть общества сразу после теракта указала на власть. Но в отличие от российских реалий, когда только узкий круг «демшизы» подозревал кровавый режим, в Минске это было абсолютное большинство интернет-сообщества – блогеры и активные форумчане.
Я не верю в версию о том, что власть сама взрывала метро. Не потому, что она на это не способна – память о погибших в 1999 году оппозиционерах говорит совершенно другое. Во-первых, поведение белорусского президента и его первая реакция показывают, что случившееся стало для него полной неожиданностью. Журналисты, знакомые с белорусской темой, знают, что в сложных ситуациях Александр Лукашенко обычно действует инстинктивно. Его первая реакция свидетельствовала о растерянности – никто не возьмет с собой шестилетнего ребенка на место, где валяются куски мяса и протекают лужи крови.
Во-вторых, теракт белорусской власти был совершенно невыгоден. Белоруссия уже испытывает социально-экономическую нестабильность, и подобные форс-мажоры просто подрывают фундамент ее существования. В-третьих, Лукашенко не склонен к сложным играм; его наивные попытки объяснить случившееся давлением на оппозицию выглядят очевидно неуместно. А заявления о том, что теракт, валютный кризис и дефицит продовольствия в магазинах – это звенья одной цепи, еще раз подтверждают, что белорусский лидер верен своему черно-белому мышлению и не ощущает меры ответственности за свои слова и поступки.
Если, по официальной версии, теракт совершили группа психически нестабильных людей, то как это связано с Западом или оппозицией? Напомню, что согласно версии белорусских спецслужб, виновники теракта – это молодые люди, которые взорвали метро из-за неустойчивой психики. Однако самой официальной версии вопросов остается еще больше. Где вы видели психов-маньяков, действующих в группе?
В самый разгар скандала белорусские силовики даже сообщили в СМИ, что главный подозреваемый страдает манией Ганнибала Лектора. Первые дни следствия запомнились эксцентричными фотороботами подозреваемых. Сначала в интернет попало изображение явно кавказца. Глава Комитета государственной безопасности Беларуси Вадим Зайцев утверждал, что главный подозреваемый – человек неславянской наружности. На следующий день Генеральная прокуратура объявила это «фальшивкой», и в интернете появился фоторобот с европеоидными чертами. Однако затем оказался вариант, который напоминал обычного жителя белорусской глубинки.
Объяснение этим странностям было простым: выбрасывая «липу», силовики, по их словам, вводили в заблуждение террористов. Публикация несуществующих фотороботов – это новое слово в криминалистике, и, возможно, стоило бы поздравить белорусских следователей с этим оригинальным подходом. Но странности с подозреваемыми продолжаются. После того как в сети появились их имена, власти спрятали их близких, официально заявив, что это делается для их безопасности. Появились сообщения о том, что кому-то разбили окна. Однако принцип кровной мести в Беларуси не популярен, и вскоре выяснилось, что никто в Витебске ничего и не разбивал.
Кроме того, в СМИ появились сообщения о том, что знакомым задержанных угрожают, требуя не общаться с прессой. У многих возникает мысль, что родственников спрятали не от разгневанных витеблян, а от журналистов. Тем более что с легкой руки СМИ обвалился еще один довод следствия – рассказ о том, что у задержанных была лаборатория по изготовлению взрывчатки, не подтвердился. Коллеги опубликовали фото с подвала – оказалось, что он даже не был запечатан.
Что касается кадров с места событий, власти показали журналистам видеозапись, на которой трудно что-либо разобрать. Как же удалось опознать человека, чья фигура почти всегда стоит спиной к камере? Силовики утверждают, что на выходе из метро камера зафиксировала подозреваемого в анфас крупным планом. Но если это так, почему никто не может увидеть и проанализировать эти кадры? Никто не всерьез воспринимает версию о том, что следствие боится спугнуть возможных соучастников террористов. Если они действительно есть, то они уже должны быть в курсе, что подельников задержали.
По данным властей, подозреваемые стоят за взрывами на витебской танцплощадке в 2005 году и в Минске во время празднования Дня независимости в июле 2008 года. По информации силовиков, в Витебске задержанные якобы признались добровольно, а причастность к минскому взрыву якобы удалось доказать благодаря неразорвавшейся бомбе, на месте которой остались отпечатки пальцев задержанного. Однако после теракта в 2008 году белорусская милиция провела дактилоскопию почти всего мужского населения страны, чтобы найти отпечатки террориста. Обязательность снятия отпечатков имела сомнительную законность, и активисты оппозиции, как известно, сопротивлялись этому. Главный подозреваемый только что вернулся с армии, где дактилоскопия проводилась обязательной. И его пальцы во время службы не чернили?
Наконец, сразу после теракта белорусская сторона пригласила группу израильских экспертов-криминалистов и медиков. Для белорусских спецов теракт – это все же новая тема, это не «публичная нецензурщина» для оппозиционеров. Однако за час до начала мероприятия израильская сторона отменила встречу с журналистами. Я даже попросил подключиться к поиску экспертов известного израильского журналиста, но ему вежливо сказали: «От ворот – поворот» на уровне заместителя министра. Коллега, привыкший к конструктивным диалогам, подтвердил, что у этих людей важнее репутация, и, вероятно, они отменили пресс-конференцию, чтобы не вводить в заблуждение.
И, наконец, все психи-террористы, начиная с Герострата, который поджег храм Артемиды Эфесской, стремились к одной цели – чтобы о них заговорили. Минский террорист также уникален – он взрывает бомбу в Витебске, молчит три года и затем делает то же самое в Минске, но снова остается в тени. Как же так? Эти вопросы остаются без ответов, и лишь они сами могут дать на них вразумительные ответы.
