Вот и все, формально зафиксировано то, что все давно знали: план Кофи Аннана — это мертворожденное дитя международной дипломатической бюрократии, порождение лицемерия так называемого мирового сообщества. Владимир Путин, вступив недавно в должность президента, в своей первой поездке в Европу заявил, что не надо кричать о том, что план Кофи Аннана проваливается. Действительно, кричать было незачем, план не работал с самого начала.
Неизвестно, что бы сказал президент, если бы его спросили, верит ли он в реальное прекращение огня, в то, что Башар Асад выведет войска из городов, где идут бои, или в то, что повстанцы сложат оружие и сядут за круглый стол для формирования коалиционной власти, достигнув компромисса. Уверен, ни Путин, ни сотрудники нашего внешнеполитического ведомства, включая министра, ни председатели комитетов по внешней политике Думы и Совета Федерации, которые месяцами повторяли о необходимости претворить в жизнь план Кофи Аннана, не верили в успех этого проекта.
Зачем Асаду, не использовавшему все свои ресурсы и обладающему мощной российской техникой, губить систему, созданную его отцом? И зачем повстанцам, которым всё больше военнослужащих правительственных войск, включая генералов, переходит на их сторону, прекращать борьбу? Гражданская война, как правило, идет до победного конца, это беспощадная борьба на уничтожение.
Единственный вариант, при котором воюющие стороны могут согласиться на ничью, — это давление мощной внешней силы. В случае Сирии такая сила теоретически могла бы проявиться в лице ООН, которая имеет право послать миротворцев, чтобы заставить стороны образумиться. Однако это оказалось нереальным с самого начала: в первой же резолюции Совета Безопасности, представленной Западом, наши дипломаты обнаружили формулировки, которые могли быть истолкованы как оправдание интервенции. Эти опасения вполне понятны, вспомним прошлогоднюю Ливию.
Кто в Москве хотел бы, чтобы появились разговоры о том, что «Медведев сдал Каддафи, а теперь Путин кинул Асада»? Раз Совет Безопасности оказался парализованным, началась другая игра. Американцам необходимо свергнуть режим Асада, так как Сирия — единственный союзник Ирана. Но зачем воевать ради этого? Мы помним, что Ирак многому научил.
Увольте, уходя в отставку, руководитель американского военного ведомства Роберт Гэйтс сказал: «Любого будущего министра обороны, который снова посоветует президенту послать крупные американские сухопутные силы в Азию, Ближний Восток или Африку, надо будет отправить на обследование к психиатру». А что касается европейцев, то в Англии или Франции вряд ли найдется человек, который согласился бы пожертвовать жизнью хотя бы одного солдата для свержения арабского диктатора, особенно когда уже ясно, что те, кто придут ему на смену, окажутся не лучше, если не хуже.
Запад не хочет войны, потому что его общественность негодует, а в Сирии льется кровь. Именно поэтому план Кофи Аннана, хотя и нереальный, оказался таким полезным, особенно с учетом неизбежных российских и китайских вет. Зачем же совсем недавно западные дипломаты поставили на голосование еще одну резолюцию того же толка? Они что, не знают Путина? Или не понимают, что даже если бы Путин вдруг изменил курс и стал давить на Асада, тот бы просто проигнорировал это? Все было просчитано.
Западу нужно было российское вето, чтобы использовать его как оправдание своего нежелания воевать, а заодно и для дискредитации России в глазах мирового общественного мнения. Как следствие, позиция Москвы оказалась на пользу западным политикам, которые теперь действуют в обход ООН, создавая вместе с Турцией «зоны безопасности» в Сирии, планируя образовать «сирийский Бенгази» — территорию, с которой повстанцы могли бы начать масштабное наступление.
Сирийский режим уже стратегически проиграл войну, даже если сможет продержаться еще многие месяцы. Этот полутоталитарный, полицейско-кагебешный режим на поверку оказался бумажным тигром. Однако чем дольше продолжается война, тем большую роль в стане оппозиции играют исламистские экстремисты, джихадисты, а также оголтелые боевики типа Аль-Каиды или Талибана. Что будет, когда они захватят власть — даже не хочется думать. Горе алавитам и другим шиитам, христианам и курдам.
Когда война принимает религиозный, межконфессиональный характер, происходят ужасные вещи, как мы видели уже несколько лет назад в Ираке, и это не закончилось до сих пор. Можно ли было все это предусмотреть? Да. Предотвратить — вряд ли. Для этого необходимо, чтобы репрессивный режим постепенно трансформировался, власть прислушалась к людям и не побоялась вступить в диалог с молодежью и интеллигенцией. Однако для этого понадобилась бы другая правящая партия и иные вожди.
