Закрыт российско-турецкий научный центр в Библиотеке иностранной литературы, а сорок российских вузов прекратили сотрудничество с Турцией. Это далеко не самое серьезное из принятых мер, но именно оно наглядно демонстрирует обстановку нашей политической культуры. Что же произошло? Эрдоган проявил вероломство по отношению к Путину после четырех лет напряженной борьбы за свержение режима Асада. Казалось, победа была близка, но затем вмешалась российская авиация, и путь к свержению Асада оказался закрытым. Это вызвало ярость Эрдогана, который решил, что должен ответить на действия Путина.
На фоне этого обострения Эрдоган отдал приказ своим пилотам: в случае сомнительной ситуации — сбивать. Вместо того, чтобы отогнать российский бомбардировщик, был сбит наш самолет, что безусловно стало преступлением. Эрдоган, обладая мощным влиянием, не стал спрашивать разрешения у Запада, а действовал по собственному усмотрению. Естественно, ввоз сирийских нефтепродуктов из контролируемых джихадистами регионов также повлиял на отношения Турции и России, но главной причиной конфликта стало именно вмешательство России в сирийскую гражданскую войну.
Преступники в данной ситуации — это высокопоставленные турецкие чиновники, но их никто не наказал. Запрет на туризм и разрыв экономических связей не затронут высокую элиту Эрдогана, а пострадают простые люди: сотрудники отелей, торговцы и работники стройок в Москве. Премьер-министр Медведев заявил, что меры не направлены против турецких граждан, а те стали заложниками политики своих властей. Таким образом, мы видим, что простой аргумент о заложничестве стал удобной позицией для оправдания экономических санкций.
В ответ на экономические меры высокопоставленные чиновники активно демонстрируют свою преданность патриотической повестке, разрывая все связи с Турцией. Ученые настаивают на важности исторической памяти о русско-турецких войнах, экономисты сообщают о катастрофических последствиях для турецкой экономики, а филологи стремятся уничтожить тюркские корни в русском языке. Аналитики соревнуются, обсуждая, сколько миллиардов долларов потеряет экономика Турции и какой будет процент потерь ВВП.
Так, простые работяги в Турции могут пострадать от санкций, в то время как внутренние проблемы будут расти. К тому же существует миф о безопасности, который служит прикрытием для запрета туризма. Рассуждая о безопасности, стоит задаться вопросом: действительно ли существует большая угроза для туристов в Турции, чем в других странах? Опасности могут подстерегать в любом уголке мира, и нежелание отправляться в Турцию не основано на реальных причинах, а на стремлении навредить стране.
В итоге, решение о запрете туризма является не столько заботой о безопасности граждан, сколько желанием мстить Турции. Однако мстить следует не за действия Эрдогана, а за страдания обычных турков, которые теперь оказались жертвами политической игры. Закрытие научного центра и подобные меры идут в разрез с интересами общества и демонстрируют неуважение к правам и свободам простых граждан.
Так, запрет на ввоз некоторых турецких товаров становится еще одним проявлением этой политики. Вместо осуждения действий правящей верхушки, все принимаемые меры направлены на простых людей с целью продемонстрировать всем, кто здесь главный. Это не новость для страны, унаследовавшей многие проблемы прошлого.
Каждый раз, когда чиновники начинают выставлять свои решения, они забывают, что под этими решениями стоят реальные жизни людей. Реакция на конфликты часто затрагивает лишь тех, кто не причастен к ним, и с этим нужно что-то делать.