История московской студентки Варвары Карауловой, сбежавшей из дома в Турцию и пойманной при попытке проникнуть в Сирию, вызвала широкий резонанс. В обсуждениях, которые развернулись в СМИ и социальных сетях, появились множество версий её намерений. Некоторые утверждают, что у Варвары были планы вступить в ряды «Исламского государства», другие же предполагают, что она могла стремиться к встрече со своим молодым человеком. Возможно, она просто отправилась в Турцию на туристическую поездку, чтобы увидеть развалины Хомса или удостовериться, сколько жителей Алеппо страдают от авиаударов. А может, вечерняя встреча была запланирована на окраине Дамаска, когда обстрелы утихают.
Несмотря на все эти спекуляции, адвокаты девушки представляют мощный аргумент: Варвара могла стать жертвой манипуляций и вербовки. Хотя она и написала родителям письмо с просьбой не искать её, даже если окажется, что она сама приняла решение отправиться в Сирию, всё равно необходимо доказать её реальные намерения. Возможно, молодая студентка, погрузившись в философские размышления, не осознавала, что в Сирии идёт война и решила просто посмотреть мечеть Омейядов.
Не желая, чтобы Варвара столкнулась с уголовным преследованием, я поддерживаю версию адвокатов о том, что она стала жертвой вербовщиков ИГИЛ. Конечно, представить себе вербовщика, который бы обратился к русской девушке, студентке престижного университета с предложением принять ислам и отправиться в зону боевых действий, трудно. Однако, если её жизнь уже испорчена, зачем делать её судьбу ещё более трагичной? Если версия о её жертве закроет дело, это будет уже хорошо.
В любом случае, Варвара должна будет всю жизнь молиться неважно, по каким канонам, за турецкую полицию, ведь в Сирии её ожидала бы ужасная судьба. Она могла бы стать наложницей боевика, а после его гибели — следующей. Или же её зачислили бы в женский батальон охраны нравственности, о котором сбежавшие женщины из «Халифата» с ужасом рассказывают, что они требуют от женщин даже закрывать руки перчатками. «Мы не понимаем, чего они от нас хотят, ведь эти девушки едва говорят по-арабски», — жаловались женщины, побывавшие под гнётом ИГИЛ.
Стоит отметить данные лондонской «Файненшел таймс», которые сообщают, что в «государстве ИГИЛ» находятся 22 тысячи иностранцев, из которых 70% прибыли в прошлом году. Из Франции в ИГИЛ приехало 1 733 человека, и количество прибывших в начале 2015 года увеличилось на 212% по сравнению с тем же периодом 2014 года. При этом 22% всех вновь прибывших составляют «новые мусульмане», то есть иноверцы, в основном христиане, принявшие ислам. Среди женщин эта цифра достигает 30%. Примерно 70% боевиков ИГИЛ — это не иракцы и не сирийцы, а иностранные арабы или европейцы, принявшие ислам.
Хотя женщин на фронт не отправляют, для Варвары, образованной женщины, могли бы найти применение в пропагандистских структурах. Улучшив свои знания арабского языка или, что ещё лучше, используя русский для вещания, она могла бы распространять идеи Усамы бен Ладена, создателя «Всемирного исламского фронта борьбы против евреев и крестоносцев». Понятие «крестоносцы» подразумевает и россиян – и что это значит для тех, кто проникся духом радикального исламизма?
Несмотря на всё это, странно, что такая ситуация возникла с Варварой в России, где главными объектами вербовки являются обычно молодые мусульмане. На Кавказе используются объективные факторы, чтобы внушить людям, что у них нет будущего, что всю жизнь они будут жить под властью местного начальства. Однако этого недостаточно. Нужно также сформировать уверенность в существовании глобальной мусульманской солидарности в защите ислама, заявить, что ислам находится под угрозой, и мусульман уничтожают благодаря западному влиянию.
В России это звучит довольно убедительно, особенно на фоне официальной антиамериканской кампании. Логика тут проста — стать защитником ислама не противоречит российскому патриотизму, ведь враг один и тот же. Однако на практике это лишь видимость. Исламизм на самом деле направлен против российского государства, и человек, заражённый радикальными идеями, не будет лояльным гражданином.
Важно понимать, что исламизм, а не ислам, надо отделять. Радикализм ведёт к тому, что люди перестают воспринимать себя как часть общества. Например, ношение хиджаба становится символом инаковости, и некоторые женщины, демонстрируя свою идентичность, могут быть вовлечены в радикальную идеологию.
Всё это приводит к тому, что, как и Варвара Караулова, они начинают искать пути для своего участия в глобальных процессах и, в конечном итоге, отправляются в места, где их могут ожидать самые страшные последствия.