Через десять лет, когда будет следующая круглая годовщина смерти Сталина, уже мало кто сможет сказать: «Я это помню, был уже взрослым, пошел на похороны». Пока такие еще есть, я в их числе. Отзвучал неповторимый траурный голос Левитана. Мать выбежала в коридор, натолкнулась на соседку и воскликнула: «Сталин умер!» Соседка зажала ей ладонью рот: «Вы с ума сошли!» «Да по радио сказали!» «Нет, что вы, молчите!» Я тут же поехал в Московский Институт Востоковедения, где был аспирантом. Там уже собрались практически все студенты и преподаватели, приехали стихийно. Митинг, много выступавших.
Звучат слова: «Я как услышал об этом утром, показалось, что солнце зашло. Меня спрашивают: «Думаешь, Москву не переименуют в Сталин?» Я, как редактор институтской стенгазеты, пишу статью, начинающуюся словами: «В этот черный день…» Секретарь парткома поправляет: «Не надо, в обращении ЦК таких слов нет, вычеркни». Все подавлены, ошеломлены — не потому, что любили Сталина, я вообще таких «любивших» не видел. Более того, когда в 1942 году, в разгар войны, я 16-летним юношей работал слесарем в Мосэнерго, при мне сварщик в присутствии группы рабочих покрыл Сталина матом, и все восприняли это как должное. Я понял потом — все они были из деревни, бежали из колхозов, власть ненавидели.
И вообще «хозяин» был не из тех людей, которых любят; любили Ленина, Троцкого, Гитлера, Мао, Рузвельта, но никак не Сталина. Все эти несколько дней после смерти Сталина люди ходили как мешком прибитые, потому что Сталин был частью жизни, постоянной и непременной частью. Его обожествляли. С его смертью выпал главный камень существования, непонятно стало, как вообще жить дальше. Внушенная народу незаменимость Сталина была такова, что все были в состоянии растерянности, и я тоже.
Ни разу я не видел ни одного человека, который выглядел бы глубоко переживающим, рыдающим — ни одного! Но растеряны были все! Через несколько дней я читал лекцию о международном положении на заводе «Красный богатырь», и секретарь парткома, беседуя со мной после лекции, сказал: «Да, страшная потеря, невосполнимая, но ведь какие люди остались — Георгий Максимилианович, Лаврентий Павлович, Вячеслав Михайлович!» Знал бы он, что вскоре случится с этими вождями!
А через месяц объявили о реабилитации «врачей-убийц», и стало ясно: что-то меняется. Сразу пошел на убыль антисемитизм, достигший перед этим невообразимых масштабов (говорили, что евреев выкидывали на ходу из электричек, люди отказывались лечиться в поликлиниках, ведь там половина врачей были евреи). Теперь антисемиты растерялись и замолкли, нормальные люди не могли ничего понять. А ведь кончилась эпоха.
Уже через несколько лет повалились кверху тормашками по всей стране памятники Сталину. И вот — историческое возмездие величайшему в мире фальсификатору истории! — советские люди, которым он своим «Кратким курсом» и всей немыслимо лживой пропагандой безжалостно промыл мозги, оказались действительно промытыми и вымытыми, лишенными нормальных человеческих чувств до такой степени, что даже не пискнули, когда исчезали портреты любимого вождя, переименовывались улицы и города, спешно вычеркивались повсюду цитаты.
Ни одна собака не залаяла, нигде во всей огромной стране, кроме Тбилиси, никто не вышел на улицу в возмущении. Помню, выступаю в Высшей партшколе, произношу уже ставшие обязательными слова о сталинских репрессиях. Смотрю на лица слушателей — представителей партийной элиты, обожествлявших и восхвалявших Сталина — не затаился ли в глазах протест? Ничего похожего. Среди поколения, которое «вырастил Сталин на верность народу» — сколько же циничных, двуликых, беспринципных людей, готовых предать вчерашнего кумира!
И через тридцать лет они, члены КПСС, безропотно и единодушно поддержат тех, кто ликвидирует Советскую власть (а кто учил единомыслию — то Сталин, вот кто. И получил после смерти). Но вот — прошли десятилетия, и Сталин опять главный человек для миллионов наших людей. Если спросить: «Великий вождь или кровавый деспот?» (хотя это может быть одно и то же лицо, вспомним Чингизхана, Тамерлана) — что ответят?
Знаю по опыту: приводишь человеку абсолютно неопровержимые цифры (например, подпись Сталина стоит под 357 расстрельными списками, в 1937-38 годах было расстреляно 3 маршала, 14 командармов, 55 командиров корпусов, 115 командиров дивизий, 190 командиров бригад, все командующие флотами. Из 85 членов Военного Совета осталось 7, а всего Красная Армия накануне войны лишилась 40 тысяч командиров и т.д.) – отскакивает как от стенки горох. «Лес рубят — щепки летят». Кто это верит, что в спорах рождается истина? В жизни этого не видел.
В кого что вбито, то и остается. С упертыми фанатичными сталинистами все ясно, разговаривать с ними так же бесполезно, как с нацистами. Но они далеко не составляют большинство россиян. А масса населения не найдет в себе силы или разума признать правду, сказать: «Душегуб». Нет. «При Сталине выиграли войну» — и все, хоть кол на голове теши. А то, что кадровая армия в 1941 году была полностью разгромлена, потеряв только пленными более 3 миллионов человек; то, что немцев через год допустили до Волги — вождь, конечно, не при чем.
Сталин как личность для подавляющего большинства населения непонятен и неинтересен, никто не хотел бы вернуться в сталинскую эпоху, но «Отец народов» посмертно трансформировался в символ. Безжалостно и непримиримо расколов страну, он символизирует все архаичное, черносотенное, ксенофобское, лже-героическое. Выстраивается примитивная, но действующая на людей конструкция: «Ты любишь Россию, ты патриот, ты знаешь, кто враг России — Америка, знаешь, кто защищал Россию от Америки — Сталин, значит — сегодня кто против Сталина — враг России». Сталинская ментальность, непостижимым образом добравшаяся через гены до самого молодого поколения, проявляется на каждом шагу.
Когда я узнал, что большинство моих сограждан поддержало запрет на усыновление американцами российских детей, вспомнились слова Гете: «Solange das Volk so ubermassig dumm ist, der Teufel braucht nicht klug zu sein». (Покуда народ так беспредельно глуп, дьяволу незачем быть умным).