По улице, где я сейчас работаю, трудно ходить. Она очень крутая, эта улица, часть ее вообще выложена ступеньками. Когда я стою у входа в офис, то хуже всего наблюдать за лицами тех, кто поднимается по тротуару. Молодые они или старые, но у всех у них одинаковые измученные лица и тяжелое дыхание. Вот идет простой бюджетный служащий, за ним пенсионерка в потертом пальто с клетчатой сумкой; далее какой-то творец с кусками ватмана, потом девушка-студентка. Очень разные люди идут по этой улице, но они вдруг становятся необычайно похожими. Понимаю, почему: у них общая проблема — победить эту улицу, добраться до ее верхнего конца.
Я тоже поднимаюсь наверх и ловлю себя на том, что не могу ни о чем думать — лишь считаю ступеньки и жду спасительной площадки перед офисом. Часто я спрашиваю себя о том, на что трачу силы; потом проклинаю, что согласился на работу в этом месте; а в конце думаю — а не поменять ли мне ее. Но главное, я ползу наверх все с тем же выражением лица, что и все. Видимо, общие обстоятельства делают людей похожими. Особенно трагические.
Вот убили Бориса Немцова, и все собрались на шествие его памяти. Было много людей, реяли знамена России. Скоро снова соберутся в Сахаровском центре, а потом поедут на кладбище, где Бориса и похоронят. Один из участников, звонивший в эфир, горько сказал: «Вот вы столько слов о Немцове сказали, а пройдет месяц, и его забудут — ведь всех забывают! И за что он погиб, так и непонятно». И действительно, за что он погиб?
Существует множество причин, по которым человек может погибнуть. Бывает, что человеку падает на голову кирпич — это случайность. Или смертельная болезнь — тут все понятно. Но эти факторы в основном относятся к категории «из-за чего». Задача слушателя заключалась в другом вопросе — «за что». За какую цель. Во имя чего. И оказалось, что на этот вопрос очень трудно ответить, исходя из того, что Бориса убили по политическим причинам.
За демократию? Но Россия, пусть не полностью, но частично демократическая страна. Борис достаточно свободно критиковал власть, обличая ее даже не столько словами, сколько страшными брошюрами с цифрами, доказывающими абсурдность действий власти и её злоупотребления. И он это делал много лет. Да, власть его ненавидела. Его обливали грязью в государственных СМИ, но до убийства дело как-то не доходило.
Он открыто протестовал против антиукраинских действий, стал рупором оппозиции, учитывая, что другие лидеры тоже подвергались преследованию. Но к нему власти давно привыкли — просто не замечали. Хотя в стране, имеющей Конституцию и многопартийность, оппозицию не замечать не принято. Но у нас такая особенная страна. В любом случае «не замечать» — это лучше, чем четыре выстрела в упор.
Но, может, Немцов непосредственно угрожал Кремлю, и только своим присутствием был угрозой для трона? Кремлевские голоса утверждают, что он давно «вышел в тираж», и его влияние было «ничтожным». Но для власти ничтожен любой, кто не в Кремле. И вот вопрос: за что же погиб Борис? Ответ прост и печален — ни за что. В этом простая российская правда о нашей действительности.
Он не бежал в атаку на войне; не рухнул бездыханный от усталости и нервов в президентской гонке; не задохнулся на ток-шоу. Все эти фантазии не про него. Но он открыто заявлял, что его могут убить. За что? Ответ прост — за мысль. За иную, чем принято, мысль. Стать инакомыслящим в России легко: просто думай иначе и открыто говори об этом.
Раньше за это сажали в психушку или высылали. Сейчас думать иначе достаточно, чтобы тебя убили. Сначала предлагают должность, потом пенсию, чтобы молчал. Если ты не понял сигналов, то ждут «Анатомию протеста», прослушку разговоров, тайные съемки, намеки, что «патриоты» с тобой разберутся. Я думаю, что в России нашелся такой «патриот», который все это услышал. Ничего личного — все ради России.
Кто-то сейчас чистит пистолет с улыбкой надежды: он уверен, что смерть Немцова спасла Россию от «Майдана», от Америки. «Владимир Владимирович, только приказ! Мы ждем!» — орал на митинге какой-то «патриот». Даже если убийца никому не известен, он действовал не в пустоте. Атмосфера, воцарившаяся в стране, взводит курок пистолета.
Сейчас атмосфера другая: «Россия окружена врагами», и «герой» должен убрать «предателей». Они, разочаровавшись в «измене Новороссии», возвращаются с автоматами и гранатами. Они «люди войны и смерти», и не нужны мирной жизни. Они ждут команды «фас», которой все нет и нет. Человек войны не может оставаться нереализованным, он хочет спасти страну своими методами.
Гибридная война — следствие гибридной политики. За что погиб Борис Немцов? Да ни за что. Его смерть делает что-то позитивное с нашим обществом? Скорее всего, нет. Провластное большинство не любит таких, как Немцов. Это не пессимизм — это констатация факта.
А тем, кто осознает, что Россия тонет и должна меняться, — им кнут не нужен, они хотят меняться без насилия. Я смотрел на лица тех, кто шел к месту гибели Бориса — лица людей были безрадостны, как у тех, кто поднимается по улице, где я работаю. Вопрос: сколько еще должен длиться этот кошмар? Почему главный продукт страны — ненависть к ближнему? Почему за разжигание нетерпимости не наказывают, а награждают медалями? Почему Россия воюет и не собирается закончить войну?
Почему негодяи призывают к расправе над инакомыслящими? Классик говорил, что все счастливые похожи, а несчастлив каждый по-своему. В государстве все наоборот: если граждане счастливы, то думают о будущем. А когда идут хоронить друга, убитого ни за что, у всех на лицах скорбь и тоска. Как у тех, кто поднимается по моей улице, задаваясь вопросом: когда же закончится эта страшная дорога?