ВОПРОС: Уважаемый господин Президент! Сергей Лойко, «Лос-Анджелес таймс». Вы говорили много в последнее время о деле Евгении Васильевой, предполагаемых хищениях в «Оборонсервисе» и роли Сердюкова. Мы все рады слышать, что у нас не 37-й год. Но, возвращаясь к главной теме, для Сергея Магнитского в 2009 году вполне наступил 37-й год. Это также касается 1,5 тысячи детей-сирот, которых ни Лахова, ни Афанасьева на содержание не возьмут, и среди которых 49 детей тяжело больны и готовы к приемным американским семьям. Вы согласитесь, что в Америке им будет лучше, чем в детдоме. У меня такой вопрос: у России было три года, чтобы ответить на вопрос, что же произошло с Сергеем Магнитским. Если были бы даны ответы, не было бы «списка Магнитского», не было бы конфликтов с Америкой, дети могли бы уехать в США и все были бы довольны. Но ответа нет. Что с 230 миллионами долларов, которые якобы были украдены таможенными инспекторами и милиционерами? На эти деньги можно было бы построить прекрасные детские дома, и Медведеву не пришлось бы говорить о том, что мы что-то должны сделать. Ситуация стала бы лучше, и сироты жили бы в нормальных условиях. Почему для Сергея Магнитского наступил 1937 год? Хорошо, что не для всех. Но почему он все равно возвращается в нашу жизнь?
В.ПУТИН: По поводу Магнитского. (Аплодисменты.) Это что?
РЕПЛИКА: Поддерживаем вопрос.
В.ПУТИН: Вы поддерживаете вопрос, и это хорошо. Когда произошла трагедия с господином Магнитским, я исполнял обязанности Председателя Правительства Российской Федерации. Узнал о случившемся из средств массовой информации. Откровенно говоря, я до сих пор не знаю всех деталей этого трагического случая. Но, конечно, я понимаю, что мне придется погрузиться в детали. Но вопрос не в этом. Я хочу, чтобы вы тоже это поняли. Я знаю, что вы работаете в «Лос-Анджелес таймс», а не в «Правде» или «Известиях», и вы должны занимать определенную позицию. Я хочу, чтобы была понятна наша позиция. Вопрос совершенно не в Магнитском. Вопрос в том, что американские законодатели, избавившись от акта Джексона-Вэника по экономическим причинам, приняли другой антироссийский акт. Мы восприняли это как знак того, что американский законодатель показывает, кто здесь хозяин. Не было бы Магнитского, нашли бы другой повод. Это нас огорчает. Первое. Второе. Не зная всех деталей, я все же осведомлен о том, что господин Магнитский погиб не от пыток, а от сердечного приступа. Вопрос в том, оказали ли ему вовремя помощь. Если оставили без помощи в государственном учреждении, это нужно выяснить. Это второе. Третье. Вы думаете, в американских тюрьмах люди не умирают? Полно случаев. И что? Мы будем это раскручивать? Вы знаете, сколько людей американские правоохранительные органы собирают по всему миру, нарушая юрисдикцию и тащат в свою тюрьму? Это нормально? Я думаю, что нет. Я уже говорил об этом: почему одна страна считает себя вправе распространять свою юрисдикцию на весь мир? Это подрывает основы международного права. К тому же, господин Магнитский не был правозащитником, он работал юристом у господина Браудера, которого подозревают в экономических преступлениях в России и защищал его интересы. Все, что связано с этим делом, крайне политизировано, и это не мы инициировали.
Теперь о детях. Я уже много раз говорил и хочу вернуться к этому. Мы благодарны американским гражданам, которые по зову сердца усыновляют или хотят усыновить российских детей. Они делают это достойно, соблюдая высшие принципы гуманизма. Вы сказали, что в США им будет лучше. Но что насчет трагических случаев, когда дети оставались в машинах и умирали на солнце? Или в случаях, когда детей избивали до смерти? Это лучше или хуже? Дело не в конкретных случаях, а в отношении властей к трагедиям. Людей освобождают от уголовной ответственности, не желая рассматривать. Это беспокоит российского законодателя, и именно на это отвечает проект закона, который вызвал такую реакцию. Повторяю еще раз: нужно посмотреть текст закона, но в целом мне настроение депутатов Госдумы понятно. Ребята, надо заканчивать, а то мы здесь до утра будем сидеть. Пожалуйста.
РЕПЛИКА: Спасибо большое.