Больно наблюдать за происходящим в Хамовническом суде г. Москвы, где судят Машу, Надю и Катю. Слово «судят» здесь уместно лишь в том смысле, в каком его применяли средневековые инквизиторы. Я знаком с залом суда номер 7 — его специально оборудовали «под нас с Платоном», когда Европейский суд по правам человека признал, что содержание подсудимых за решеткой унижает и нарушает Конвенцию о правах человека.
Это изощренное глумление над людьми, осмелившимися подать жалобу в ЕСПЧ: «Ах, вы говорите, что клетка с решеткой — плохо, а вот получите стеклянную клетку». Стакан с амбразурой для переговоров с адвокатами вынуждает нагибаться, чтобы что-то сказать. Летом в стеклянной клетке чувствуешь себя как тропическая рыба — жарко, воздух от кондиционера не циркулирует. Мы с Платоном мучились в аквариуме целый день, а как бедные девчонки умещаются втроем, представить невозможно.
Слышал о том, как судья отказывает в ходатайствах о сокращении времени заседания, как отказывает вызвать скорую помощь. Транспортировка из СИЗО в суд проходит так: подъем до завтрака, ожидание в «стакане», минимум 2 часа в пробках. Меня держали в «Матросской тишине», а девушек везут из Печатников — это в два раза дальше. Чистое время в дороге у них занимает около трех часов в один конец. Четыре унизительных обыска в день: два до отбытия и два после приезда, еще два проводит конвой.
Итого — минимум четыре обыска в день. Затем, пристегнутыми наручниками, их вытаскивают из автомобиля прямо в суд. У них есть всего 10 секунд, чтобы окинуть взглядом свободный мир. Если повезет, замечают знакомых. Поэтому так важна поддержка: каждая улыбка в этот момент — на вес золота, помогает стряхнуть с себя шесть часов унижений и войти в суд с ощущением человеческого достоинства.
В суде — либо сразу в зал, бодрой рысью по лестнице, прикованными за одну руку к конвоиру, либо в «конвойку» — ждать, пока «запустят». А в зале суда – тот самый аквариум, где нужно адекватно реагировать на происходящее, отвечать на вопросы, следить за показаниями свидетелей… Как в таких условиях следить?
Девчонкам некуда даже положить блокнот – записи ведутся «на коленке», если только спина позволяет… Надеются на адвокатов, которые запишут важное, и что будет время обсудить с ними происходящее. Перерывы – сухпаек. В сухпайке — сухая лапша и каша. Даже не «бомж-пакет», а хуже. Пока лапша растворяется в кипятке, перерыв заканчивается. Для страдающих почками такое питание — почти убийство. Я перестал есть на вторую неделю процесса: лучше на воде сидеть.
Заседание заканчивается, все идут по домам. А подсудимых вновь пристегивают наручниками и отправляют обратно в СИЗО через пробки. Возвращаются они уже после ужина. Душ можно принять только в субботу. Такова реальность… «Рабочий день» — 20 часов. Если завтра заседание — через 3 часа поднимут, и «процедура» повторится. Как девчонки выдерживают это, не могу представить.
Об этом не принято говорить в суде, потому что на это не спрашивают. В СИЗО тоже не принято жаловаться – для них это обычный режим. Но судья, конечно, знает о таком порядке. Пытки? Если ограничение в ознакомлении с делом и продление ареста – это обычное беззаконие. Но 11-часовое заседание без нормального перерыва похоже на выполнение поручения закончить судебное следствие, пока мировые СМИ заняты другим.
Позор великой страны, страны гуманистов и ученых, стремительно превращающейся в отсталую провинцию. Мне стыдно и обидно. Не за девушек – молодости простительны ошибки радикализма, а за государство, своей бессовестностью позорящее нашу Россию. Нас лишили честного и независимого суда, возможности защищаться от беззакония. Мы должны помнить, кто за деньги и привилегии творит произвол, и вежливо, но четко объяснять, кто они такие в наших глазах.
Призываю всех мыслящих, образованных и добрых людей отправить слова надежды девочкам. Ваша поддержка сейчас очень важна для тех, кто оказался в заточении по воле недобрых сил!
