Оригинал — на сайте Пресс-центра Михаила Ходорковского и Платона Лебедева.
Интервью с Михаилом Ходорковским, 26.10.2011 — 02.11.2011
Пресс-центр публикует оригинальный текст ответов Михаила Ходорковского на вопросы.
Как протекают Ваши дни? Удается ли Вам спать? А высыпаться?
Расписание здесь очень строгое. Я нахожусь в секции барака вместе с примерно двадцатью заключенными. Каждый должен приспосабливаться, и я – не исключение. Однако крепкие нервы позволяют мне использовать по прямому назначению время, отведенное для сна. На свободе приходилось спать гораздо меньше, но там была семья и любимая работа.
С кем вы разделяете барак? Как они к Вам относятся?
В бараке около 200 заключенных, средний возраст – около 25 лет. Преступления, за которые осуждены люди, самые разные: кражи, наркотики, хулиганство. Много выходцев из стран Средней Азии. Ко мне относятся с уважением из-за возраста и известности. Вопросы о деньгах здесь задавать не принято.
Страдаете ли Вы от невозможности остаться одному? И в то же время от изолированности от мира?
Это, конечно, нелегко, но я приспособился к своим нынешним реалиям. Условия, при которых практически невозможно завязать дружеские или постоянные отношения с другими заключенными, составляют одну из этих реальностей. Недостаток общения и информации, невозможность посмотреть интересующие телепередачи или Интернет – неприятны. Но главное, самое тяжёлое – жесткие ограничения на контакты с семьей.
Что Вы кушаете? Пьете ли алкоголь?
Как все заключенные, я получаю одну посылку в два месяца от моей семьи с продуктами и бытовыми вещами, вес и содержимое которых строго ограничены. Могу покупать в тюремном ларьке на небольшую сумму (около 100 долларов в месяц) товары первой необходимости. Питаюсь тем, что дают в столовой: каша, картошка с небольшим кусочком рыбы или мяса. Хлеб. Мне хватает. Алкоголь здесь запрещен, но это ограничение – не самое тяжелое.
Где и когда вы занимаетесь гимнастикой?
Утром 15 минут общей гимнастики, а затем – физическая нагрузка в цеху. Этого достаточно.
Случалось ли Вам болеть в заключении?
Условия жизни, климат и санитарные условия здесь довольно трудные, но я крепкого сложения, спасибо родителям, и у меня хорошее здоровье! Болеть в нашей тюрьме крайне не рекомендуется.
Вы говорите, что беспрерывно работаете. Есть ли у Вас компьютер? Мобильный телефон?
Заключённым в российских лагерях запрещён доступ к компьютеру, Интернету или мобильному телефону. Я – обычный заключенный. Тут есть телевизор на 100 человек, доступный лишь к основным общероссийским каналам, но по ним программа подвергается цензуре. Я получаю многочисленные печатные издания по подписке.
Вы — гениальный бизнесмен. О чем Вы размышляете?
Приоритет сегодня – выйти из тюрьмы! Над этим я работаю со своими адвокатами. У меня есть больше времени для размышлений о будущем страны, и некоторые результаты этих размышлений я публикую.
Что было для Вас наиболее трудным?
Скука – это не моя проблема. Я на самом деле сильно занят. Читаю письма, отвечаю на них, слежу за событиями в стране и мире. Что касается разного рода сделок и многого другого, чем живёт тюрьма, это большая и многоплановая тема. В последние два месяца я пишу хроники лагерной жизни для оппозиционного российского еженедельника.
Испытали ли Вы на себе насилие со стороны других заключенных?
Мне не пришлось сталкиваться с физическим насилием, кроме случая в сибирской колонии, когда один заключенный напал на меня ножом. Я думаю, что он был невменяемым. Позже он публично заявил, что его заставили так поступить тюремщики.
Обладали ли вы всегда большой самодисциплиной?
Без самодисциплины невозможно стать руководителем одного из крупнейших в мире предприятий. Леность или гедонизм никогда не были мне свойственны. В тюрьме, тем более за 8 лет, те, кто позволяет себе послабления, деградируют. Я стараюсь, чтобы со мной этого не произошло.
Связи с Вашей прошлой жизнью.
Мои близкие делают все, что в их силах, чтобы меня морально поддержать. Для меня их поддержка бесценна. Они прекрасно понимают мою позицию и поддерживают. Никогда не предлагали мне отказаться от моих принципов.
Есть ли у Вас братья и сестры?
Я один у своих родителей, и они, конечно, очень беспокоятся обо мне.
Ваше прошлое.
Я, возможно, приобрел в комсомоле определенный опыт организационной работы, но нельзя сказать, что молодежная организация подготовила меня к управлению таким огромным предприятием. Эту науку мне пришлось постигать на практике, работая с меньшими коллективами. Образование – и техническое, и экономическое, также сыграло свою роль.
По Вашему мнению, была ли демократия и свобода слова в комсомольских организациях?
В разное время была разная степень свободы мысли, но всегда в пределах дозволенного рамками политики КПСС, которая все контролировала. С демократией и свободой слова это имело, конечно, мало общего.
Моё понимание окружающей действительности складывалось постепенно. Свобода и демократия в стране в советское время отсутствовали, обсуждать политические проблемы можно было лишь в узком кругу. В 80-х это вызвало бы усмешку, но в социализм я верил. Социально-демократическая идеология, но не авторитаризм, мне кажется полезной для страны.