1 декабря 2016 года философия индийской йоги была включена в список нематериальных объектов культурного наследия ЮНЕСКО. Чуть ранее, 22 октября, я прочитал лекцию на тему «Виды йоги» и оказался в протоколе об административном правонарушении по «Закону Яровой» с обвинением в миссионерской деятельности, которую я не совершал. Мне даже не дали возможности ознакомиться с протоколом. Этот случай вызывает у меня беспокойство, ведь он открывает двери для произвола, который может коснуться многих моих сограждан, практикующих йогу и изучающих индийскую философию, совершенно не подозревая о возможной угрозе.
Недавно в Фейсбуке активно обсуждали статью индийца Прасуна Пракаша, которого подвергли грязным обвинениям и оскорблениям в Интернете, а затем пытались проникнуть в Центр содействия сохранению и развитию индийской культуры, основанный его отцом. Удивительно, что преследования касаются деятельности, которая ни при каких обстоятельствах не может быть охарактеризована как миссионерская. Это касается йоги — культуры с многотысячелетней историей, которая обладает благотворным влиянием на здоровье, что подтверждено множеством медицинских исследований. Даже в советские времена о йоге снимали научно-популярные фильмы, а такие личности, как Иван Ефремов, писали о её ценности. Йога, практикуемая более чем 250 миллионами человек по всему миру, становится объектом недружелюбной ксенофобской кампании, направленной как против неё, так и против Индии и её традиций.
22 октября в Санкт-Петербурге я был приглашён на фестиваль «Ведалайф» в ЛОФТ «Этажи», чтобы провести лекцию о видах йоги. Аудитория была неподготовленной; многие впервые слышали об индийской философии. Я старался сделать лекцию доступной и понятной. В настоящее время йога воспринимается в основном как средство оздоровления. Широкая публика не осведомлена о глубоком мировоззрении, заложенном в её основе, а также о высоких этических и духовных стандартах. Поэтому я сделал акцент на философии и этике йоги, обсуждая основы, которые изучаются на курсах по религиоведению и восточной философии в наших гуманитарных вузах. Для этого мне пришлось перекрывать громкую музыку, играющую на сцене рядом.
Примерно через сорок минут меня внезапно прервали. В зале царило волнение, и я заметил вошедших сотрудников полиции. Ко мне подошли несколько полицейских: один в форме, другой в штатском. Позже я узнал, что всего их было шестеро или семеро, которые также проверяли документы на других мероприятиях фестиваля. Меня грубо попросили пройти с ними. Сначала их намерения были таковы, что меня хотели вывести без куртки, действуя запугивающе, чтобы я не успел опомниться. К счастью, в зале оказался Сергей, профессиональный юрист, который пришёл на фестиваль в качестве гостя. Он добился, чтобы мне дали возможность одеться.
Сергей настойчиво спрашивал сотрудников, задержан ли я официально, но те молчали. Они пытались быстро вывести меня, однако юрист явно мешал им. Он требовал составить протокол, показал удостоверения и настаивал, что будет представлять мои интересы. Их игнорирование законных требований и грубое поведение продолжалось, пока они не потащили меня к выходу на улицу, где ждал полицейский автомобиль. Опасаясь создать новый инцидент, я подчинился.
На улице подошёл ещё один сотрудник в форме. Сергей пригрозил им звонком прокурору. После этого один из сотрудников, наконец, показал удостоверение на имя Магомедова Арсена Магомедовича, оперуполномоченного 76-й оперативной части. Меня затолкали в полицейский автомобиль, а Сергей с друзьями последовали за нами на такси. Отвезли меня в 76-е отделение на Лиговке. Опера смеялись, когда спрашивали, понимаю ли я, что могу оказаться под судом, и предлагали подписать заранее составленные показания. Говорили: подпишешь – уйдёшь домой, нет – нас ждёт камера на двое суток. Сергей настоятельно предупреждал меня не подписывать ничего. Я, следуя его совету, отказался подписывать, воспользовавшись правом не давать против себя показания по 51-й статье Конституции.
После этого они зафиксировали отказ и запугали возможным судом. Я напомнил им, что они просто исполняют закон и действуют в пределах своих полномочий. Участковый упрекал меня в ведении незаконной миссионерской деятельности. Это было абсурдно. Сарвепалли Радхакришнан и Мирча Элиаде, вероятно, не знали, что простой пересказ их трудов может быть назван миссионерством. По этой логике, каждая лекция по индийской философии в любом университете должна рассматриваться как миссионерская.
Среди сотрудников дежурной части был один человек с интеллигентным видом. Он спрашивал о моих религиозных убеждениях, отношении к православию и наличии духовного имени. Я пояснил, что верю в Кришну, но это не имеет отношения к делу. Лекция не касалась веры, а поклонение Богу — это один из видов йоги, а именно бхакти-йога. Услышав незнакомый термин, сотрудник перестал меня допрашивать.
Затем они спросили, где я работаю. Я ответил, что веб-программист. Попросили паспорт и забрали его. Я присел в приемной на скамейку с другими задержанными. Часа через два пришёл оперативник, который сел за стол и начал что-то писать. В это время Сергей снова позвонил и напомнил, что я могу обратиться в прокуратуру с жалобой на действия сотрудников. Он выслал мне номер приемной прокурора. Оперативник заявил, что я имею право только на один звонок и велел выключить телефон, угрожая применением силы. Я выключил телефон и остался в приемной.
Опер вернулся и предложил мне два варианта: продолжать отрицать и провести двое суток в камере или написать обещание явиться в назначенное время, после чего я буду отпущен. Я отказался подписывать пустой лист. Он спросил, считаю ли я себя дебилом. Я ответил, что могу быть кем угодно.
Я оставался в приемной, слыша, как в камере кто-то ругается. Женщина в углу пыталась продать фрукты, а другие задержанные обсуждали свои дела. Спустя некоторое время дежурная пришла и заявила, что я свободен. Я спросил о паспорте, и она, удивившись, вернула его через несколько минут. Я вышел, обнял своих друзей и сел в их машину. Позже я узнал, что моё дело было возвращено судьёй из-за нарушения процессуальных норм и отсутствия состава правонарушения. Протокол был составлен крайне небрежно.
Спустя два месяца старый протокол был уничтожен, и был составлен новый. Судья приняла новый протокол вместе с заявлением о правонарушении, датированным до моей лекции. В деле были приложены показания двух липовых свидетельниц, которые даже не слышали мою лекцию. Всё это время я ощущал, каково это – «быть под взглядом», описанном Сартром. Не зря я занимался философией под руководством Валерия Николаевича Сагатовского, который был огорчён состоянием дел в России. К сожалению, спустя несколько лет после его смерти, ситуация стала ещё более тревожной.
Индийская философия обогатила русскую культуру, оказав значительное влияние на наш Серебряный век. За советские и постсоветские годы был сделан полный академический перевод «Махабхараты», а также выпущено множество трудов индийских мыслителей. А кто может представить современную Россию без индийского кино, танца, йоги и вегетарианских блюд? Неужели этой России приходит конец?
P. S. Я обращаюсь за помощью к религиоведам, юристам, правозащитникам, журналистам и всем, кто мог бы помочь с публикацией этой статьи в печатных или онлайн-изданиях, а также ознакомиться со стенограммой лекции и подтвердить её содержание как не имеющее признаков миссионерской деятельности. Суд состоится в Санкт-Петербурге 9 января 2017 года в 15:10 по адресу: ул. 4-я Советская (м. «Площадь Восстания»), д. 26, зал 11, 211-й участок.