Письмо Игоря Биткова, основателя и владельца Северо-Западной лесопромышленной компании, в состав которой входят Неманский целлюлозно-бумажный комбинат и Каменногорская фабрика офсетных бумаг, стало известным после его отправки из тюрьмы в Гватемале.
В апреле 2008 года я встретился с интересным человеком в небольшом австрийском городке. В тот момент я только что покинул Россию, получив предупреждение от информированных знакомых из МВД о предстоящем аресте. Мой собеседник, тоже русский, уехал из страны два года назад со своей семьей. Он рассказал свою историю, похожую на шпионский роман — работал личным психологом высокопрофильного кремлевского чиновника, который оказался в опале с приходом Владимира Путина. Психологу пришлось покинуть Россию, получив аналогичное предупреждение. Наша ситуация была похожа, но я не чувствовал серьезной угрозы: у нас с женой оставался процветающий бизнес.
Мы пользовались уважением в своей отрасли, реализовав один из крупнейших инвестиционных проектов в лесной отрасли России. Хотя у нас имелась задолженность, она была значительно ниже стоимости компании. Нам казалось, что мы на правильном пути, но вскоре поступило тревожное предложение: моей жене предложили вступить в «Единую Россию» и возглавить её областное отделение, что, по мнению инициаторов, могло бы обеспечить ей блестящую карьеру. Она отказалась, и я её поддержал. Мы не могли согласиться на такой шаг, так как это шло вразрез с нашей жизненной философией. Наша судьба отличалась от судеб многих российских предпринимателей.
Мы никогда не участвовали в коррупционных схемах и не имели дел с чиновниками. Хотя взятки давать приходилось — без этого в российском бизнесе не обойтись. Но вступление в ряды «Единой России» означало бы для нас переход к недостойным практикам. Мы создали наш бизнес с нуля, достигли успеха и построили новые заводы на месте старых. Наша рентабельность была одной из самых высоких в отрасли, а жители регионов, где находились наши заводы, уважали нас.
На встрече мой собеседник выслушал меня и сказал, что мой бизнес отнимут. Он добавил, что важнее всего для властей — устранить нас с женой, так как мы были опасны. Я с сомнением смотрел на него: «Разве отказ от должности может иметь такие последствия? Ведь желающие занять такое место стоят в очереди». Он развеял мои ожидания: «Оппозиция здесь ни при чем. Путин боится нелояльных бизнесменов. После первой зачистки в 2003 году, когда посадили Ходорковского, сейчас пришла очередь таких как вы». Я не мог понять, почему наш отказ от участия в политической игре вызвал такое беспокойство.
Собеседник объяснил, что наше «непокорство» стало причиной негативной оценки ФСБ. Мы не вписывались в образ идеальных предпринимателей, который формировал Путин. Он даже шутил, что Медведев — марионетка, которая ничего не решает, а Путин будет править до своей смерти. Если бы он решил избавиться от нас, то против нас могут быть применены все средства — от фальсификаций до черного пиара.
Собеседник продолжал объяснять, что система, созданная в стране, основана на коррупции и страхе, и что цель Путина заключается в том, чтобы представить бизнесменов как мошенников, а страну управлять через тотальный контроль.
Сейчас, как я понял, главное для них — не позволить российской стороне каким-либо образом вывезти семью из Гватемалы в Россию. Я смотрел ему в глаза и снова задавал вопрос: «Почему? Я ведь никогда не участвовал в оппозиционных акциях». Его ответ стал яснее: «Ты не понимаешь, что во власти тебя видят угрозу». Каждый из нас мог стать жертвой системы, созданной для подавления любых попыток проявления независимости.