Говорят, зависть бывает двух форматов: белая и черная. Завидую ли я Леониду Парфенову? Хотел бы получить премию имени Листьева (статуэтку + миллион) и при этом ритмично объяснить вручившим, что все они ничтожества, обслуживающие кровавый режим? И да, и нет. Миллион хотел бы, угу, вот не Перельман я ни разу. Но вот сомневаюсь, что отважился бы на этот подвиг. Подвиг зачитывания обличительного текста перед аудиторией, все прекрасно понимающей.
Двадцать лет назад, в декабре 1990, тогдашний глава Гостелерадио СССР запретил легендарную программу «Взгляд». Он пристрелил ее, еще теплую. И это лучшее, что советский медиаменеджер Леонид Кравченко сделал для медиаиндустрии. Умирать нужно в срок, без пластических операций, очистительных клизм и аппаратов искусственного дыхания. После расстрела Джона Леннона на вопрос «Что нужно для воссоединения квартета The Beatles», отвечали: – Три пули. Всего три пули, детка. Когда ушел из жизни Джордж Харрисон, ответ, естественно, модифицировали: «Две пули». Что нужно в контексте расстрела Влада Листьева для возобновления проекта «Взгляд»? Веерная очередь из «калашникова», которая уложила бы добрую половину присутствовавших на церемонии парфенизации нашего ТВ.
В понедельник я спросил экс-коллегу, сидевшего в том зале: – А правда ли, что Парфенов опоздал на мероприятие? На что ТВ-мэтр ухмыльнулся: – Ну как тебе сказать… По-моему, ооочень вовремя. Как всегда, вовремя. А ведь я помню «взглядовские» баталии: все были такими романтиками. А стали такими циниками. Пройдя огонь и воду, испытание медными трубами не выдержали. Гласность заменили на огласку и прочее. Но завидую ли я? Риторический вопрос. Все дело в проекции. Завистливому кажется, что все остальные завидуют успеху. Просто последний трактуется по-разному. Кто-то может предположить, что и зверски искалеченному Олегу Кашину можно позавидовать: сам президент журналиста-блоггера поминает в своих вельможных речах. А я завидую его силе духа и нерастраченной иронии: в своем премьерном «больничном» тексте он сравнивает себя с первым космонавтом планеты Юрием Гагариным.
Я помню многих из тех, кто сидел перед Парфеновым. Довелось работать не столько с ними, сколько на них. Эдуард Сагалаев, который возглавлял перестроечный ТВ-авангард. Режиссер «Взгляда» Иван Демидов, креатививший уникальные жанры и, между прочим, в известном смысле спасший спивающегося Листьева, поскольку именно Иван-Иваныч познакомил «Листа» с той сакраментальной Женщиной, которая, как водится, стоит за спиной любого выдающегося мужа – Альбиной Назимовой. Анатолий Лысенко и Александр Пономарев, которых в «молодежке» называли «зонтиками, по которым стекает кремлевское говно»: они не только определяли стратегию реформ нашего ТВ, но и героически принимали на себя удары сверху, прикрывая ведущих и редакторов, и расплачиваясь за это порой сердечными приступами.
Не будь их всех, не было бы, собственно, и премии имени Листьева, поскольку и Влада – как новатора и символа – не было бы. И премии, стало быть, тоже. Нечего было бы Парфенову вручать. В понедельник президент финишировал в своем традиционном ежегодном послании с теми же революционными тезисами, что и чуткий к вельможным движениям телевизионщик Парфенов. В стране, мол, застой, нужна Перестройка 2.0. Десять лет назад Леонид-Геннадич, грамотно сдав своих однополчан из пресловутого УЖК (Уникального журналистского коллектива) НТВ, возглавил этот канал в качестве генпродюсера.
Посмотрим, закончится ли матом его «ход конем» образца 2010. Я ничему не удивлюсь. Впрочем, в кулуарах мат уже слышался. Равно, кстати, как и по поводу неожиданного выступления Глеба Павловского в эфире Russia Today, который объявил, что в 2012 президентом будет вновь Медведев. Звенья одной цепи. И скованные одной цепью бредут. На кремлевский Олимп. Но! Не всем с ними по пути.