История крепостничества предстает перед нами как настоящий триллер. Доведённые до отчаяния крепостные поднимали руки на своих угнетателей, используя топоры, ножи и даже кулаки. В 1809 году произошло одно из самых громких дел, которое вошло в летопись крепостничества. Крепостной фельдмаршала Михаила Федотовича Каменского убил своего барина в лесу. Причина, по тем временам, была довольно банальной: старый помещик насильно совратил малолетнюю сестру убийцы. В ходе следствия выяснилось, что Каменский на протяжении многих лет терроризировал крестьян своего орловского имения Сабурово-Каменское, заслужив репутацию «неслыханного тирана». Тем не менее, недовольных им крестьян жестоко наказывали; около трёхсот человек были сосланы в Сибирь.
Известно, что о дурном нраве фельдмаршала знали даже в высших кругах: сам император уволил его с поста военного губернатора Санкт-Петербурга в 1802 году «за дерзкие проявления своего жестокого и необузданного характера». Но на своей земле помещик оставался царём и богом, и остановить его произвол мог лишь топор. Хотя это дело стало известным благодаря статусу убитого, оно было всего лишь одним из множества подобных случаев. В тот же 1809 год крестьяне убили помещика Вологодской губернии Межакова. Следствие установило, что в заговоре против барина участвовало 14 крестьян, отомстивших ему за изнурительные работы и систематические издевательства.
24 мая Межаков поехал «утром в коляске, имея при себе лакея, в пустошь, где осматривал работы по уборке и чистке рощи. Отослав лакея к рабочим, Межаков вошёл в рощу, где его и убили двумя выстрелами два крестьян. Суд приговорил виновных к 150-200 ударам кнута, вырыванию ноздрей и ссылке в Сибирь на каторжные работы.
Даже знание о подобных убийствах не удерживало тысячи помещиков от бесчинств в отношении крепостных. Более или менее образованные и воспитанные дворяне нередко воспринимали крестьян как диких варваров, с которыми можно обращаться только с помощью угроз и телесных наказаний. Иван Сергеевич Тургенев, сам будучи крепостником, описывал атмосферу, в которой рос: «где царили подзатыльники, щипки, колотушки, пощёчины». О подобном писали как contemporaries, так и позднейшие поколения. Высечь крепостного за мелкую провинность или даже без причины становилось обычным делом во многих поместьях 18-19 веков. Закон только предписывал не допускать увечий и убийств, но и это требование часто не исполнялось.
Издевательства жестоких помещиков выходили за рамки физического насилия. Принуждение крепостных к службе в армии или на опасных работах, продажа детей, превращение людей в шутов, пытки голодом, насильные женитьбы, обмен крестьян на собак, изнасилования — всё это было широко распространено в Российской империи. Как же могли крепостные восстановить справедливость? Законные способы оказывались крайне редки.
К примеру, в случае серийной убийцы крепостных Салтычихи крестьяне не сразу смогли подать жалобу императрице, и лишь благодаря тому, что Екатерина II недавно заняла трон и желала показать себя доброй и просвещённой правительницей, дело получило движение. Примечательно, что после этого государыня запретила крепостным обращаться с жалобами на помещиков — недовольных наказывали и отправляли обратно в имения. На местах чиновники, порой тоже будучи крепостниками, часто игнорировали и замалчивали даже самые тяжёлые преступления. Суд мог лишь «покаянием» ограничить наказание для самых жестоких помещиков.
Если же крестьяне пытались дать отпор, чиновники немедленно появлялись, чтобы наказать непокорных. В результате розги и плети свистели, а помещики устанавливали свою «господскую власть» любыми доступными средствами. Например, по свидетельству кн. П. Долгорукова, шведский офицер на русской службе генерал граф Оттон-Густав Дуглас «жестоко бил кнутом людей и приказывал посыпать порохом избитую спину» — после чего этот порох поджигался. Другой дворянин, М.И. Леонтьев, велел бить повара кнутом и заставлял его есть хлеб с солью и перцем, запивая это двумя стаканами водки, а затем оставлял без воды на сутки.
Эти примеры виктимизации крепостных наглядно иллюстрируют всю жестокость системы, в которой трудилось огромное количество людей, лишённых элементарных прав и свобод.