Некоторые результаты градостроительного исследования, касающегося московского ритейла, которое мы проводим с коллегами, позволяют выделить несколько интересных аспектов. Если собрать все типы торговли, существующие в Москве, получится схема, отражающая как глобальные тренды, так и локальные векторы влияния на различные виды торгового бизнеса.
Не секрет, что городским властям удобнее работать с крупными фирмами и международными компаниями — это делает взаимодействие более эффективным, снижая затраты времени и усилий чиновников на единицу дохода, поступающего в городской бюджет. Публика в таких местах более цивилизованная, а иностранцы способствуют повышению качества торговли, так как все говорят на «одном» языке. Тем не менее, несмотря на лозунги городских чиновников, такие как «Вместо мегамоллов — небольшие ТЦ в новых районах» или «Нужно открывать магазины в 1-х этажах жилых домов, вместо ТЦ», это остаётся лишь риторикой. Глобальный тренд развивается в противоположную сторону: в другой части городской администрации в тот же момент подписывается разрешение на строительство мегамолла «Метрополис 2» площадью 66 000 кв. м.
В противоположном конце спектра московского ритейла, где находятся лотки, ларьки и городские рынки, становится очевидным, что этот сектор подвергается максимальным рискам и давлению. Всё началось в 2010 году со сноса значительной части ларьков, затем последовал запрет на продажу алкоголя в «нестационарных торговых объектах» — ларьках и киосках. Пунктом на данном сегменте стал полный запрет торговли с лотков и машин 29 июня 2013 года. Параллельно шло массовое закрытие московских рынков: их число сократилось с 240 в 2003 году до 23 к 2015-му. Отголоски этого катаклизма периодически появляются в медиа-пространстве через сообщения о нелегальных мигрантах, криминализации рынков и коррупции.
В середине спектра находятся простые магазины «шаговой доступности» и минимаркеты, которые не успевают развиваться, испытывая влияние как со стороны ларьков, так и со стороны супермаркетов, забирающих последние доступные площади и привлекающих покупателей демпингом. Если абстрагироваться от экономических и политических аспектов московской торговли, выявляется более глубокий тренд: борьба с простым продавцом и исчезновение торговли «с человеческим лицом», что можно охарактеризовать как роботизацию.
Вместе с сокращением рынков и запретом лотков городские власти планируют увеличить количество торговых автоматов в десять раз — до 100 000 в течение года. Вместо газетных киосков появляются автоматы с прессой, а Яндекс-маркет и виртуальные супермаркеты вытесняют рынки. Владельцы ларьков признаются, что закупают товары для продажи оптом онлайн и стремятся полностью перейти в интернет, чтобы избежать затрат на аренду и уплату местным полицейским. Гипермаркеты и супермаркеты уже сейчас функционируют как огромные конвейеры, где человек выступает лишь в роли кассира, которого выгодно заменить на считыватель штрих-кодов. Лишь люксовые бренды сохранят продавца для поддержания имиджа и фразы: «У нас всё стабильно, всё как в старые добрые времена».