Недавно вернулась в Москву, пересмотрела ролики с «Русского марша» и внезапно осознала, что русского национализма у нас, по сути, нет.
Начну с личного: моего отношения к фашизму. У меня генетическая неприязнь к нацизму и фашизму. Вероятно, потому что по моей семье фашистская машина проехалась по полной программе. Мое первое воспоминание детства: я лежу на ковре, а дед-партизан учит меня правильно незаметно подползать к фашистскому врагу. У деда с фашистами были свои счеты. Он ненавидел их, потому что угоняли всех молодых ребят и девушек из его деревни в концлагеря.
Дед прекрасно знал, что нацисты считали русских неполноценной расой, годной лишь для черной работы. Его сестру угнали в концлагерь, а он, спасаясь от немцев, бежал в лес, где вместе с дядей сформировал партизанский отряд. С детства меня приучали к тому, что свастика — это знак убийства и скотства. И что нацистское приветствие — это приветствие врага.
По историческим меркам, война с фашистским режимом произошла совсем недавно. Честно говоря, мне непривычно видеть в стране, победившей фашизм, зигующих внуков и правнуков тех, кто его побеждал. Хочется надеяться, что среди участников русского марша гитлерофилов меньшинство, но откуда к ним такая толерантность? Почему их не наказывают за зигование?
А главное — мы так привыкли к образу зигующего якобы «русского националиста», что не видим его нелепости. Попробуйте представить сиониста со свастикой, воинствующего палестинца с шестиконечной звездой или армянского националиста с турецким флагом. Или Ганди, водружающего Юнион Джек и напевающего «Боже, храни королеву».
Что такое национализм? Если взять за образец индийского националиста Ганди, то это тот, кто любит свою родину и чтит традиции своего народа, готов отстаивать его интересы и бороться с угнетателями, при этом уважая другие нации и признавая их право на самоидентификацию.
Национализм ни в коем случае не является синонимом нацизма и фашизма. От смешения этих понятий возникает вредная путаница. Я не верю в искренность зигующего русского националиста. Если для него миллионы погибших соотечественников — это незначительно, то каким же он может быть националистом?
